Книга Здесь и сейчас, страница 139 – Татьяна Василевская

– Я убью его! – сказал он спокойным ровным голосом, только глаза стали холодными, пугающими.

– Прекрати, – сказала Настя. – Перестань. Я тебе не для этого позвонила.

– Он не смел поднимать на тебя руку! – крикнул Мишка.

– Темная сторона, есть у каждого из нас. Просто кто-то может скрывать ее, держать под контролем. Он свою не может. Он такой и ты прекрасно об этом знаешь. И я тоже…

Он почти изумленно посмотрел на нее.

– Ты его простишь?!

– Конечно, – она улыбнулась. – Я люблю и светлую сторону. И темную. Возможно, я полюбила его именно из-за нее. Влюбилась в необузданность, неукротимость.

– Все женщины немного ненормальные, – проворчал Мишка.

– Наверное. Как и мужчины.

– Он так и не отвечает на звонки?

Она покачала головой.

– Я не знаю, что делать. Не знаю, что может прийти ему в голову. Вдруг он что-нибудь натворит?

Мишка злобно усмехнулся.

– По-моему, он уже натворил, все что мог. – Он посмотрел на Настю и уже своим обычным голосом сказал: – Я его найду. Не переживай.

Он взялся за ручку двери.

– Миш, пообещай, что вы не поубиваете друг друга.

На мгновение он замер.

– Постараемся.

–

На улице уже светало. Щелкнул замок. Настя открыла глаза. Она уснула в кресле, после того, как полночи металась по квартире, сходя с ума от тревоги и неизвестности. Слегка прихрамывая, на «отсиженную» в неудобной позе ногу, она вышла в коридор.

Нестор стоял у двери. Он смотрел на нее, как ей показалось, нерешительно, даже немного робко. Один глаз у него был разбит и наполовину заплыл. Губа тоже была разбита. На костяшках пальцев запекшаяся кровь. Они все-таки подрались. Но это неважно. Главное, что он здесь. Что он не сделал еще какой-нибудь глупости.

– Насть, – голос у него был хриплый, – прости…

Она подошла к нему и заглянула в глаза. Впервые она увидела в них страх. И боль. И возможно стыд, и ненависть, на этот раз, к себе.

– Не нужно, – сказала она и обняла его. Он тяжело вздохнул, как будто до этого он не мог дышать, а сейчас, наконец, набрал полную грудь воздуха, а потом выдохнул.

– Пойдем, я тебя накормлю. Ты голодный?

Он помотал головой, и ей показалось, что в его глазах мелькнули слезы.

– Прости.

– Я люблю тебя, – сказала она, и он прижал ее к себе крепко-крепко. Она тоже его обняла, он охнул.

– Кажется, мне Мишка ребро сломал, – он улыбнулся.

– Ты идиот. И он тоже.

– Да.

Они пошли в комнату.

– Мишка жив? – на всякий случай, спросила она. Нестор засмеялся.

– Жив.

– Такой же красавчик, как и ты?

– Еще красивее.

– Прекрасно! Молодцы. Главное, очень по-взрослому.

–

В открытое окно в комнату влетал ветерок, наполненный утренней прохладой. Со стороны улицы, время от времени, долетали возгласы компании загулявшей до утра. Он осторожно провел по ее щеке и поморщился.

– Хватит уже, – сказала Настя. – Все, проехали.

– Если у меня еще раз, не важно, по какому поводу, хотя бы мысль возникнет… – хрипло сказал он. – Я сам себе руку отрежу.

Он тяжело сглотнул.

– Лучше уж сразу голову. Проблема-то в ней.

– Я не могу без тебя, – сказал он.

– Глупый ты мой глупый, совершенно безмозглый, любимый мужчина.

Она ласково прижала его голову к груди.

– Треснуть бы тебе по твоей глупой-глупой, безмозглой голове, как следует. Давай договоримся, что завтра утром эта история будет забыта раз и навсегда.

Он кивнул. Потому, что не мог ничего говорить. Он думал, что все кончено. Что она никогда не простит его. До конца дней будет ненавидеть и презирать. Он целый день ездил по Москве. Останавливался то здесь, то там. Бродил по каким-то паркам, по набережной. И не знал, как жить дальше. И зачем жить. Когда Мишка нашел его ночью, неподалеку от того места, где они впервые встретились, когда спасали Димку, он уже даже подумывал не уехать ли из Москвы обратно к себе в Запорожье. Что будет потом, он не думал. Мишка подошел и ни слова не говоря заехал ему кулаком в глаз. А потом они принялись молотить друг друга. Изо всей силы, ударяя куда придется, выплескивая злость, горечь, обиду. Мишка, не переставая орал, какая он сволочь и мразь. Он был с ним согласен, но продолжал драться потому, что в нем клокотала ярость, из глубины души поднималась, как ядовитое облако, чернота. Все, то плохое, что скопилось внутри, выходило наружу. И душа, как будто очищалась. А Мишка все кричал и кричал. Когда они успокоились и немного остыли, Мишка рассказал, что произошло – эту дурацкую историю с красавчиком Вадимом, и он почувствовал, что ненавидит себя еще сильнее, чем до этого. Даже мелькнула мысль сесть в машину, разогнаться и въехать в какую-нибудь стену, что бы закончить бессмысленную жизнь. Потому, что он уже разрушил ее вчера утром, собственными руками и от нее, все равно, ничего не осталось.