Книга Здесь и сейчас, страница 147 – Татьяна Василевская

– Здорово, Димон! Ты как?

Димка равнодушно посмотрел на приятеля.

– Никак. Лежу.

Вдоль кровати «на вытяжку» приподнятая на подложенную подушку, лежала загипсованная нога.

– Что там? – Кивнув на дверь, неопределенно спросил Димка без всякого интереса.

Мишка сел напротив него. Не зная как ответить на вопрос, а скорее даже не желая говорить о том «что там», он кивнул на гипс.

– Нога болит?

Димка пожал плечами.

– Болит, – все также равнодушно сказал он.

– Все пройдет, Димон, – сказал Мишка, имея ввиду не больную ногу. Он тяжело сглотнул и добавил. – Время все лечит. Постепенно станет легче.

– Легче? – Во взгляде Димки, обращенном к приятелю, показался первый проблеск заинтересованности, который тут же сменила злость. – Ничего не будет. Ты чего не понимаешь?! Ничего уже не будет.

Димка опустил голову.

– Потому, что я тут. Лежу в этой е…й кровати, а он там! На дне оврага! И ничего уже не будет! Никогда. Мы когда с моста слетели, я подумал, как страшно умирать. Я хотел жить, не хотел, что бы все закончилось! А сейчас думаю, лучше бы закончилось! Лучше бы ничего больше не было! Мне врач сказал, что я везунчик. Только перелом ноги и несколько царапин. – Димка судорожно вздохнул. – Везунчиком всегда был Нестор. Ему всегда во всем везло, все удавалось. А мне, просто досталось его везение… на этот раз… по ошибке…

Димка заплакал. Взрослый мужчина, который в последний раз плакал в далеком детстве, когда в наказание за его проделки отец не взял его в зоопарк, оставил дома. Все ушли, а он сидел и плакал. Ему тогда было шесть лет. Димка не сотрясался от рыданий, не всхлипывал горько и протяжно, не заламывал рук, слезы просто выкатывались из глаз, лились неудержимым потоком, не останавливаясь, выплескивая все, что накопилось за прожитые годы, с того момента, как его не взяли смотреть на зверей и до сегодняшнего дня.

Мишка прикрыл своей ладонью руку друга и похлопал.

– Ничего, Димон. Все правда пройдет, поверь.

Димка шмыгнул носом и утер слезы тыльной стороной ладони, шумно выдохнув.

– Она, наверное, меня ненавидит?

– Настя?! – Мишка немного удивленно посмотрел на друга и грустно улыбнулся. – Нет. Конечно, нет.

Димка помотал головой.

– Я здесь, а его нет! Я себя сам ненавижу! У него было все! Понимаешь, все! Ему было ради чего жить. А я? Зачем остался я, а не он? Выйду из больницы и снова буду трахать баб? Пить дорогой коньяк. Куплю себе новую тачку. Может, квартиру пошикарнее. А смысл?

– Димон, хорош уже, – сказал Мишка мягко, но твердо. – Никто не виноват. По крайней мере, ты точно не виноват. И Настя тебя не ненавидит. Она не приходит, потому, что, думаю, просто не может. Наверное, что бы жить дальше, ей приходится собирать все силы. Ни на, что другое их у нее больше пока нет.

Димка кивнул. Если так больно ему, то каково ей?

– Димон, расскажи мне, что произошло? Это же не просто авария?

– Не просто.

Димка посмотрел в окно, пытаясь собраться с мыслями. Проклятые слезы подступали к глазам, вставали в горле противным горьким комком. Стоит один раз дать слабину, и пожалуйста, можешь превратиться в плаксу. Лежи себе и заливайся слезами целыми днями. Чем еще заниматься на больничной койке? Он снова шмыгнул носом. Нет, он больше не будет плакать. Хватит.

– Нестор перешел дорогу одному ублюдку. И не просто перешел. Он его еще и как следует разозлил. Я всех подробностей не знаю, он особо не рассказывал, что там между ними происходило. Но, думаю, что-то там было, а потом произошло, что-то совсем уж серьезное.