Книга Здесь и сейчас, страница 5 – Татьяна Василевская

– Мама! – в ужасе пискнула Надя, едва не выронив тарелку, с отвращением глядя на мерзких тварей, нахально расхаживающих по столу, норовя забраться в какую-нибудь из емкостей с едой.

– Надя, – ледяным тоном одернула Ольга Андреевна дочь, готовую то ли впасть в истерику, то ли грохнуться в обморок.

– Дима! – грозным голосом рыкнул отец. – Сколько штук этой дряни было ты знаешь?

Димка, с любопытством, следя взглядом за шустрыми насекомыми, шмыгнул носом и сказал:

– Двенадцать. Дюжина, то есть, – уточнил он, очевидно, для графов и князей.

Отец поднялся, и, не обращая внимания на умоляющие взгляды жены, ловко истребил всех ползающих тварей, прямо на праздничном столе, на глазах у гостей, вполголоса ведя отсчет количества поверженных интервентов.

– В свою комнату, – скомандовал отец, покончив с насекомыми, трупики которых дрожащими руками быстро убирала со стола мать. Лицо ее с горящими алыми пятнами на мертвенно бледных щеках, было искажено отвращением, чувством стыда и нечеловеческого страдания. Дима молча вышел из-за стола. Жених одарил его очередной ухмылкой, самой гадкой изо всех, что были перед этим, и Димка еле сдержался, чтобы не крикнуть: «Надька, дура, он же гад конченый! Зачем тебе за него замуж? Открой глаза! Он же и правда козел, самый настоящий!» Но зная, что с отцом шутки плохи, и раз уж он разозлился, лучше, побыстрее уйти и не выступать, Дима вышел в коридор и поплелся к себе. Конечно, даже если бы он попытался вразумить сестру, ничего из этого не вышло бы. Она же от любви или от чего там еще совсем с ума спятила. Она бы и слушать ничего не стала. Особенно то, что говорит он – ее ненавистный младший брат, по ее словам постоянно отравляющий ей существование своими выходками тупого идиота.

–

Гости уехали. Сестра была более-менее успокоена – мать накапала ей каких-то капель и, что-то долго втолковывала, пока Надька заходилась в припадках рыданий и квакающих звуков, перемежаемых воплями: «Ненавижу! Ну, что за чудовище?! Идиот малолетний! Мааа-ма!» Гад жених, пока, по крайней мере, жениться, вроде, не передумал. Так, что чего так уж разошлась Надька, вообще непонятно.

Мать ходила мимо сына с каменным лицом, не говоря ни слова, игнорировала его, давая понять, что сегодня он перешел черту.

– Дима. Пойдем, разговор есть, – взяв сына за плечи, отец отвел его в свою комнату.

– Дима, я все понимаю. Возраст, характер у тебя, прямо скажем, шустрый, непоседливый. Любишь ты пошалить, разыграть кого-нибудь. Но пора уже понимать, что все хорошо в меру. И, что всему свое время и место, и границы обязательно должны быть. Для твоей сестры сегодняшний вечер был важен. Ну, со стихом, не знаю, по мне так смешно вышло, а Надя и мама расстроились. Мама даже, кажется, рассердилась. Но тараканы! Дим, ты понимаешь, что мало того, что это некрасиво и глупо, так еще эта гадость могла по всему дому расползтись. И, что? Мы бы потом дезинсекторов вызывали? Из-за того, что ты решил глупо пошутить? – Отец прошелся по комнате, очевидно, собираясь с мыслями, обдумывая, как донести до девятилетнего сына разницу между шуткой и розыгрышем веселыми, смешными и добрыми и плохой шуткой, злой, обидной, некрасивой и неприятной.

– Дима, давай договоримся, что впредь, ты будешь сначала хорошо думать, прежде чем, что-то сделать, можно это сделать или нет. И, самое главное, прежде чем устроить очередной розыгрыш, хорошенько обдумывай, как воспримут его те, кого ты хочешь разыграть. Шутка хороша, когда всем смешно и весело, а не одному только шутнику. Понимаешь?