Книга Загадка железного алиби (сборник), страница 41 – Артур Бенджамин Рив, Ричард Остин Фримен, Жак Фатрелл, и др.

— Немного волнения вам не повредит. Я не могу забыть тех долгих дней, когда я ждала ваших писем…

— Знаю! Но не можете ли вы дать мне… хотя бы легкий намек… здесь… сейчас?

— Я безжалостна… Я совершенно безжалостна!

И потом, когда пальцы Уэста сомкнулись у нее на запястье, тихо добавила:

— Даже не просите, дорогой, никаких намеков… Могу только сказать… что отвечу… да.

Начало этой туманной истории о пятидесяти свечах при должном терпении можно найти в архивах окружного суда в Гонолулу за 1898 год. А длилась она больше двадцати лет — от скромного помещения суда в Гонолулу до туманной и бурной ночи в Сан-Франциско. Спустя много месяцев после той окутанной непроглядным туманом ночи мне случилось побывать в гавайской столице и снять с библиотечной полки большую, напоминающую свод законов книгу в кожаном переплете такого же светло-желтого цвета, как и туфли слуги-филиппинца в ту субботнюю ночь в другом городе. То, что я искал, нашлось под заголовком «По делу Чанга Си».

Китайцы, по общему мнению, мастера недомолвок, они любят говорить одно, а подразумевать другое и всегда идут к цели окольными, путаными тропами. Надо бы разрешить китайцам заново создать и усовершенствовать нашу судебную систему… Впрочем, боюсь, что это могут назвать lèse majesté, оскорблением суда или как-то в этом же духе. Однако не вызывает сомнений, что решение высокого суда по делу Чанга Си, зафиксированное в большой желтой книге, выглядит путаным и озадачивающим из-за множества непонятных и скучных слов. Чтобы получить об этом представление, можете посмотреть, скажем, второй раздел труда У. С. Черча о понимании термина «хабеас корпус» (второе издание) или, еще лучше, «дело Келли против Джонсона», а также многие судебные протоколы того же характера.

В подобных документах вы часто встретите фразы, которые имеют какой-то смысл только для юристов. Но если пробиться через все эти хитросплетения, то вы почувствуете за ними присутствие человеческого существа из плоти и крови, борющегося за свою свободу, а нередко и жизнь. Сложите эти фразы вместе и, может быть, сумеете реконструировать то, что происходило в помещении окружного суда в тот день 1898 года, когда худенький бесстрастный китаец лет тридцати в одиночку противостоял великому американскому народу. Иными словами, слушалось дело «Чанг Си против С. Ш.».

Я написал «в одиночку», но, разумеется, у него был защитник. «Гарри Чайлдс со стороны истца», как написано в желтой книге. Бедный Гарри Чайлдс, уже тогда он начинал сходить с ума. Когда он прибыл на острова, голова у него работала отлично, но жаркое солнце и ледяные напитки… Увы, в тот день в суде он был в легком подпитии. Он умер уже давным-давно — просто выбился из сил и умер от передозировки «тихоокеанского эдема» — так что если я скажу, что толку от его помощи клиенту, Чангу Си, было мало, это уже не оскорбит его профессионального достоинства.

Чанг Си обратился с иском к Соединенным Штатам об издании судебного приказа, предписывающего инспектору службы иммиграции порта Гонолулу освободить его из-под стражи. Истец прибыл в этот порт из Китая примерно два месяца назад, имея при себе свидетельство о рождении, недавно полученное и присланное ему друзьями из Гонолулу. В свидетельстве удостоверялось, что Чанг Си родился в Гонолулу от китайских родителей и что он впервые увидел свет в один из декабрьских дней тридцать лет назад в доме, расположенном на побережье Уайкики, неподалеку от дворца королевы Эммы. Когда ему исполнилось четыре года, пожилые родители увезли его с собой в Китай, в свою родную деревню Сан Чин.