Онлайн книга «Корень зла среди трав»
|
Клавдий Мамонтов вспомнил: полковник Гущин, проверявший Суркова, говорил им – тот действительно трудоустраивался в парк рабочим, однако история с оградами продлилась недолго. – Дальше? – Девятнадцатого мая мать откуда-то узнала, что я бросил работу. Шпионила за мной тайно? Я дома не ночевал, а когда вернулся, она устроила скандал. Объявила мне: кражи денег тебе не прощу. Обзывала меня вором и паразитом. Снова угрожала, что завтра же пойдет в ментовку и заложит меня. Родная мать! – выкрикнул Сурков. На его глазах внезапно выступили слезы. – Каково мне было слышать такое? Мама… она меня предала, собиралась ментам заложить! – Но вы ее обокрали! – не выдержал юный участковый Фофанов. – Да заткнись ты, мент! А ты вообще в курсе – румяный, сытый – нашей жизни здесь, в трущобе?! Я вам душу изливаю. Признаюсь! – Сурков помотал головой. – Она орала матом, угрожала… Я был пьяный… Утром она ушла. Мне ни слова не сказала. Я не знал, как она поступит – отправится ли в полицию после работы – вечером же обещала. Я сидел, пил… Потом я решил поехать за ней следом. Просто поговорить… Умолять ее снова… Сел на автобус восемьсот двадцатый – он первый подошел к остановке. Может, если бы не этот автобус, я бы и не сделал ничего… Вышел в той проклятой деревне. Мать годами ходила к своим старикам в Трапезниково и Зуйки одной и той же дорогой и всегда, если затем ехала с почтой в Мелихово, возвращалась к шоссе, к остановке через поля и рощу, срезала путь. Я ее даже сам несколько раз сопровождал, когда у нее почтовая сумка была очень тяжелая. Поэтому я все знал. Я ее хотел встретить возле шоссе, где никогда никого нет. Просто поговорить в тишине, снова ее просить… Сидел в кустах, ждал… Долго ждал. Очень долго. – Лжешь ты, что хотел встретить мать в безлюдной лесополосе только для разговора, – жестко оборвал его Мамонтов. – Ты веревку с собой привез. Припас удавку для мамы. Или скажешь – она случайно у тебя в кармане завалялась, как случайно к остановке автобус нужный прикатил? Сурков молчал. – Говори правду, – потребовал Клавдий Мамонтов. – Да она мне выбора не оставила! Вечером оскорбляла меня – вор, изверг! «Веры тебе нет, опять у меня деньги государственные почтовые украдешь, а у меня больше ни шиша для покрытия недостачи». Орала, мол, меня все равно в тюрягу упекут, а ее навек опозорят, всю нашу фамилию опозорят, а она честная женщина, рабочий класс… А я выродок, и мое место в тюрьме, и она меня туда отправит. Мамаша со своей честностью всю жизнь носилась словно с писаной торбой! Она ее поставила выше меня, своего сына, и я… я ее в душе приговорил за это. Я решил покончить с ней. Убить ее. – Как ты ее душил? – спросил Клавдий Мамонтов. Сурков умолк. Затем закрыл лицо руками. – Я ее дождался в лесу. Она брела по тропе под дождем. Я вытащил веревку… да, я ее прихватил с собой… Мать меня не видела. Она миновала кусты, где я ее ждал, и я набросился на нее сзади, затянул удавку, повалил ее на землю. Она хрипела… Сурков снова замолчал. Он весь дрожал. – Когда я понял, что она мертва, мне стало страшно. Я убежал оттуда. Я даже не помню, где я шлялся. Я с собой бутылку водки из дома взял для храбрости, куража… Я пил, глушил себя… Потом вернулся домой. Опять пил. На следующий день явились менты и начали стучать мне в дверь… Да я сам в тот миг готов был удавиться! В петлю лезть! |