Книга Четыре крыла, страница 125 – Татьяна Степанова

– Родственники, – кивнул Клавдий. – Подобно твоей версии с тетей Розой и Виноградовым-старшим.

– Ага. Когда одинокий человек гибнет не своей смертью, оставляя наследство, всегда в первую очередь его родичи – подозреваемые номер один.

– Солидное наследство оставила Майя-кормилица? Счета в банках? Недвижимость в Дубае? – заинтересованно спросил Макар.

– Свою новую двухкомнатную квартиру в Новогирееве в Москве, приобретенную в ипотеку, и двухкомнатную квартиру матери на Смоленской площади окнами на МИД. И еще дачу матери в Кормакове – участок восемь соток и скворечник в садовом товариществе, – ответил участковый. – Выяснилось, она в одиночку ухаживала за больной матерью долгие годы. И та отписала ей одной их фамильное жилье, где когда-то они жили всей семьей – родители и брат с сестрой. Оставила она ей одной и дачу. А брат Майи…

– Гиант, – вставил Макар.

– Майор уголовного розыска Леха Слонов не получил ни шиша, – продолжил рассказ Бальзаминов. – Родная мать его продинамила с наследством – уж в чем он перед ней провинился, а? Он фигурировал сам в той ориентировке, поняли? Он вышел на пенсию, но с работой тянул, никуда не устраивался. Он дважды был женат, от обоих браков у него дети, он платил алименты, правда, сейчас дети стали взрослые, но разводы лишили его жилплощади в Москве. Во втором браке он проживал у жены, и та его выперла. Он по сути остался бомжом, снимал хаты… Его начали примерять на роль главного подозреваемого. Пушка ведь фигурировала – «макаров» с глушителем, за пять пальцев на ладони ее, даже паленую, не достать. Но у Слонова на тот день одиннадцатое мая оказалось просто железное алиби. Весь день до позднего вечера он присутствовал на похоронах коллеги по работе с Петровки, 38 и на поминках в ресторане. Тосты произносил цветистые, проникновенные… Его десятки людей видели до одиннадцати вечера, пока ресторан не закрылся.

– Его допрашивали по поводу сестры? – поинтересовался Макар.

– Конечно. Он горевал о сестрице и вроде ничего не скрывал. Сама честность, – хмыкнул Бальзаминов. – Он и со мной, помнится, был дружелюбен и деловит…

– С тобой, Михалыч, по поводу Бени-Кота он общался? – вставил Клавдий.

– Молоток. Быстро соображаешь, – похвалил Бальзаминов. – Профи есть профи, навык не пропьешь. Он его на чем-то зацепил. Беня-Кот, видно, за старое принялся в Москве, в столицу он перебрался за фартом и баблом. И попал в поле зрения бдительного опера Слонова из управления по борьбе с грабежами-разбоями и прочими тяжкими преступлениями. И тот начал его курировать. А ко мне – бывшему оперативнику ФСИН – он обратился с просьбой предоставить на Беню-Кота дополнительную личную информацию. Помнится, при встрече Слонов у меня допытывался: а чего ж он тогда не грохнул хоть кого-то из тех урок, напавших на него на зоне, покалечивших и пометивших его? Слабак он, трус или просто на мочилово не годный?

– И ваш ответ ему? – Макар не отрывал взор от мрачного Бальзаминова.

– Я ему ответил – на мочилово он очень даже годный, куража и злобы у него с избытком, просто тогда на зоне ему не свезло: они его, дятла, всей колонией били, числом взяли. Подлость его всех достала.

– Твоя версия текущих событий, учитывая судьбы наших пропавших? – подвел итог Клавдий.

– Слонов нанял Беню-Кота грохнуть сестрицу. Его цель – забрать ее обе хаты и дачу. Он на мели, пенсионер. Ему либо горбатиться в ЧОПе, здоровье гробить последнее, либо продать одну квартиру – ту самую, окнами на МИД. И жить безбедно до старости во вторых апартаментах, – безапелляционно заявил Бальзаминов. – Сажать на даче в Кормакове георгины и клубнику – либо продать и участок. В Кормакове земля золотая, место суперпрестижное, в местных садовых товариществах некоторые умники сразу по четыре-шесть скворечников покупают только из-за земли. Скворечники долой и возводят в угодьях замок. Слонов – профи, он все рассчитал. Готовил Кота, соблазнил его материально или шантажировал новой ходкой на зону, а она для Кота – меченого – смерти подобна. Короче, склонил к совершению убийства сестры. Достал ему пушку с глушителем, ждал подходящего времени. Похороны коллеги, когда у него самого будет железное алиби… Он знал про сестру все, ее обычный дачный распорядок, ее любовь к велоспорту, даже их неурядицы на комбинате питания учел – авось дело и правда на разборки спишут. Он теперь единственный наследник всего, ибо Майя покойница – старая дева. Он ее брат, наследует все по закону. Одно лишь звено его безупречного плана было слабым.