Онлайн книга «Превращения Арсена Люпена»
|
– Этого не может быть. – И все же… – возразил Беннето. Годфруа зажал ему рот и прошептал: – Замолчи. Она все слышит. – Не важно, – глухо отозвался тот, – потому что совсем скоро… Больше они не проронили ни слова. Время от времени раздавался звон церковного колокола, и они, безмолвно шевеля губами, считали его удары, глядя друг на друга. Когда пробило десять часов, Годфруа д’Этиг так яростно стукнул кулаком по столу, что подскочила лампа: – Проклятье! Пора начинать. – Ох! – отозвался Беннето. – Как же это гнусно! Мы пойдем одни? – Нет, остальные хотят сопровождать нас. Но я остановлю их наверху скалы, потому что они верят в английское судно. – Я бы предпочел, чтобы мы сделали это все вместе. – Замолчи, приказ касается только нас. И потом – другие могут проболтаться… А это будет катастрофой. Ну вот и остальные! Остальных – тех, кто не уехал на поезде, – было трое: д’Ормон, Ру д’Эстье и Рольвиль. Они захватили с собой фонарь из конюшни, но барон велел немедленно его потушить. – Никакого света, – сказал он. – Увидят, как мы поднимаемся на скалу, и пойдут толки. Прислуга спит? – Да. – А Кларисса? – Она весь день не выходила из спальни. – Действительно, – сказал барон, – ей же нынче нездоровилось. В путь! Д’Ормон и Рольвиль взялись за носилки. Все вышли в сад, пересекли поле и оказались на проселочной дороге, ведущей из деревни прямо к Лестнице Кюре. Небо было черное, беззвездное, заговорщики шагали почти на ощупь, то и дело спотыкаясь на рытвинах и кочках. Время от времени тишину нарушало чье-нибудь проклятье, но гнев Годфруа мгновенно заставлял нарушителя спокойствия умолкнуть. – Ни звука, черт возьми! Нас могут узнать по голосам. – Но кто, Годфруа? Здесь ни души… и ты же озаботился тем, чтобы нас не задержала береговая охрана? – Да. Она вся сейчас в трактире, куда ее позвал человек, в котором я полностью уверен. Однако нельзя исключать появление дежурного патруля. Плато сменилось впадиной, и дорога тоже пошла вниз. Кое-как они добрались до начала Лестницы. Когда-то ее вырубили в скале по распоряжению некоего приходского священника из Бенувиля, чтобы облегчить местным жителям путь к берегу. Днем проемы, пробитые в известняке, пропускают свет, и сквозь них открывается великолепный вид на море, где волны бьются о скалы… и с каждым шагом ты оказываешься к ним все ближе. – Вам будет нелегко спускаться с носилками, – сказал Рольвиль. – Мы могли бы вам помочь. Освещать дорогу. – Нет, – заявил барон. – Вам, безопасности ради, лучше уйти. Трое молодых людей повиновались и повернули обратно, а кузены, не теряя времени, начали трудный спуск. Он длился долго. Ступеньки были очень высокими, а повороты такими крутыми, что невозможно было развернуть носилки без того, чтобы не поднимать их вертикально. Карманный фонарь то и дело гас. Оскар Беннето злился все больше и распалился до такой степени, что, уже не стесняясь своих дурных манер неотесанного деревенщины, предлагал «выбросить все это за борт», то есть в один из проемов. Наконец они вышли на пляж, усыпанный мелкой галькой, и смогли перевести дыхание. Неподалеку виднелись две лодки. Спокойное море, без малейшей волны, омывало их погруженные в воду кили. Беннето показал заткнутую до времени пуком соломы дыру, которую он пробил в меньшей из двух лодок, и кузены поместили в нее носилки. |