Книга Жена неверного инквизитора, или Фастфуд от попаданки, страница 120 – Матильда Аваланж

Друг коротко и кивнул и отправился по мелким поручениям, которые я ему дал.

Среди них было одно небольшое, которое не относилось ни к одному из дел, что я сейчас вел.

Это было задание выяснить, где сейчас живет сиделка старой миссис Бубл – бывшей соседки Ребекки Видаль.

Хоть я и дал себе обещание больше не возвращаться к этому делу, но понял, что не смогу спать спокойно, если не опрошу еще раз ту свидетельницу.

Сейчас ей должно быть шестьдесят четыре года…

Хотя шансы, что она вспомнит что-то по этому делу, стремятся к нулю – столько лет прошло, а она изначально ничего не видела и утверждала, что Бубл приснился страшный сон.

Если эта самая Хейзел Стронг, сиделка, вообще еще жива и не покинула Твинбрук.

Я покачал головой, в который раз удивляясь своему совершенно бесполезному стремлению копаться в обстоятельствах смерти женщины, которая умерла много лет назад.

Умерла естественным образом.

Или нет?

Мысли о том, что Ребекка Видаль погибла не своей смертью и с ней связана какая-то тайна, не отпускали меня.

Машинально я открыл папку с повторной экспертизой Манфреда по поводу темных следов на зеркале из ванной, которую я велел ему провести.

С первых же строчек стало ясно, что этот первоклассный эксперт не озаботился моим заданием, и просто полностью скопировал результаты первой экспертизы.

Никаких темных вибраций на зеркале не обнаружено.

– Уволить бы этого придурка к чертовой матери…

И, раздраженно швырнув папку на стол, я лично отправился в лабораторию.

Все приходится делать самому.

– Полковник Роуэн… – воскликнул эксперт, от неожиданности опрокинув на себя горшочек какого-то малоприятного варева.

Сколько его вижу – он либо ест, либо говорит о том, что бы ему поесть, либо рассказывает, что он съел.

– Проваливай! – раздраженно приказал.

Манфред сглотнул и удивительно бесшумно для его комплекции исчез за дверью.

Оставшись в лаборатории в одиночестве, я почувствовал себя более спокойно.

Ненавижу дилетантов.

Для начала я проверил зеркало при помощи считывателя потока.

Потом провел еще несколько манипуляций, которые подтвердили отчет Манфреда.

Лаборатория у нас была не так уж, чтобы хорошо оборудована, но аппаратуры хватало – и вся она, как один, утверждала, что зеркало чисто.

Напоследок я погрузил его в святую воду.

Это был один из старинных способов проверки, которым сейчас уже и не пользовались.

Зеркало лежало в полупрозрачном резервуаре, отражая низкий потолок с рядами ламп. Вода легко колыхалась над зеркальной поверхностью, создавая причудливую иллюзию движения.

Она не почернела, даже не помутнела.

А это значит, что с зеркалом все было в порядке.

Чистое.

В лаборатории воцарилась мертвая тишина…

И вдруг раздался треск лампочки под потолком, которая замигала неровным, прерывистым светом.

Я подошел к резервуару ближе и провел костяшками пальцев по воде.

Она была ледяная.

Руку я одернул мгновенно. И вовремя.

Святая вода застыла, подернувшись коркой льда, неровной и бугристой, словно покрытой ощетинившимися кольями.

Мать твою!

Да правда, что ли?

В следующий миг лед со стеклянным звоном разбился, явив гладкую поверхность зеркала, в котором больше не отражался потолок.

‌‌Там, в этой бесконечной, бездонной глубине сначала отразилось темное и холодное ледяное озеро со вмерзшими в него лицами, искривленными в жутких криках…