Книга Жена неверного инквизитора, или Фастфуд от попаданки, страница 170 – Матильда Аваланж

– Полковник Роуэн… Я кое-что вспомнила – может, это пустяк, но все-таки...

До чего раздражающая женщина…

– Говорите.

– Однажды Бубл проболталась, что узнала какой-то секрет. Очень важный секрет. Тайну.

– Возможно, это была очередная сказка, которую она придумывала? – выгнул бровь я.

А сам почувствовал – вот оно. Ради этого я сюда и ехал!

– Если бы это была сказка, старушка рассказала бы ее во всех подробностях, понимаете? Она любила болтать обо всяком. Но про тот «секрет» она проронила как-то по-особенному. С таким важным видом!

– По-особенному? – медленно переспросил я, чтобы заставить ее вспомнить и навести на мысль.

– Знаете, так хитро ухмыльнулась… – задумчиво проронила женщина. – Как будто речь шла о… О чем-то постыдном. О любовном секрете.

Поблагодарив Хэйзел, я направился к своей машине.

Теперь я точно знал, что ездил в Валсец не зря.

Любовный секрет – это было что-то новенькое.

И это очень сильно перекликается с теми сентиментальными фразами из дневника, который сжигал неведомый вызыватель демона, и которые удалось зацепить Макси.

И, хотя дорога была влажной от дождя и требовала аккуратности, я разогнал кабриолет до максимума, торопясь вернуться в Твинбрук как можно скорее.

Я принял решение.

Я знал, что нужно делать.

В Твинбрук вернулся поздно вечером.

Уже на подъезде к городу было видно, как он изменился.

Горожане радостно готовились к завтрашнему фестивалю Святого Тома. Дома и улицы украшали гирляндами из искусственных томатов, разноцветными красно-зелеными флажками.

На центральной площади в свете прожекторов устанавливали большую фигуру святого, и руководил этим лично мой отец. Я заметил издалека, как он гневно отдавал распоряжения работникам, которые никак не могли поставить нечастного святого ровно – он все время заваливался вправо.

Не знаю почему, но отец особенно трепетно относился именно к этому фестивалю. Благодаря ему он стал чем-то вроде национального праздника Твинбрука.

На Ла Томатину к нам приезжали туристы из других частей королевства, а так же репортеры из столицы.

Я был в курсе, что Макси подписалась участвовать во всем этом, и сердце мое рвалось к ней, но в городе я не задержался – свернул с холма вправо, к городскому кладбищу.

Сторож посмотрел на меня очень странно и даже попытался заикнуться:

– Полковник Роуэн, вы же знаете, после захода солнца не положено…

Я только взглянул на старика, и тот тут же суетливо принялся отпирать замок на цепи, обмотанной вокруг витой ограды.

И тут же торопливо захлопнул ее за моей спиной, осеняя себя защитными рунами.

Это было логично, потому что сразу после захода солнца кладбище превращалось в подобие Хельмдолла – время и пространство здесь могло искажаться, образуя заломы и выпуская опасную нечисть.

Именно поэтому на ограде кладбища лежали те же самые чары, что стояли по периметру леса, защищая его от ночных чудовищ.

Вышла полная луна, освещая своим серебристым светом надгробия и памятники. Сейчас, в этой летней ночи, кладбище казалось тихим и безмятежным, как никогда, но я понимал, что эта тишина обманчива.

За любым поворотом, за любой могилой или прямо на ней мог открыться залом, выпуская сущности, с которыми лучше не встречаться в одиночку.

Я бы мог позвать на помощь Хенрика, позвать весь свой отряд, но к тому делу, которое задумал я, вряд ли стоило приобщать других инквизиторов.