Книга Жена неверного адмирала, или Шаурма от попаданки, страница 122 – Матильда Аваланж

Амара самодовольно улыбнулась, хотя предпочла бы слышать этот цветистый комплимент от Грэма.

Он стоял в окружении офицеров, но улыбнулся, едва встретившись с ней взглядом.

Все хорошо.

Все просто чудесно!

Виола сбежала, он не знает, что она — это она, да ему и плевать на нее с самой высокой башни храма.

— Но еще великолепнее этих зеленых глаз — ваш кулинарный талант, — продолжал Фридрих Баббинг с придыханием. — Узнав, что это вы в тот раз приготовили ту дивную фавероль, вкусить которую в отдалении я мечтал и днем и ночью, я, признаться, теперь готов сделать вам предложение руки и сердца. Грэм сказал, вы снова приготовили это блюдо богов. Не скрою, я весь в предвкушении.

Амара, которой очень понравились эти речи, кокетливо ответила Баббингу.

Флирт с молодым капитаном помог ей окончательно успокоиться и расслабиться.

Вскоре Амара пригласила всех к столу и торжественно объявила под одобрительным взглядом Грэма:

— Господа, сегодня я представляю вам приготовленное мной блюдо — запеченную фавероль. Я лично придумала этот рецепт. Прошу оценить мой скромный труд.

Под предвкушающий шепот гостей лакей вынес большое блюдо и поставил его в центр стола.

Амара усмехнулась, ожидая всеобщие аплодисменты. Ведь «акулий» рецепт деда-моряка поварихи Онорисы не подвел — фавероль запеклась что надо — с румяной золотистой корочкой и вкусным ароматом.

Каково же было удивление гостей, когда слуга поднял клош!

Вместо аппетитной тушки там оказалась какая-то бледно-зеленая размазня, лишь отдаленно напоминающая фавероль.

Гости дружно зажали носы — от блюда шел стойкий запах несвежего мяса.

Амара чуть не взвыла от возмущения!

Почему так?! Ведь, когда она вынула блюдо из печи, все было отлично.

И тут она вспомнила слова Онорисы о непредсказуемости результата.

«Все ж таки, акула — не фавероль!» — сказала повариха, и была права.

Но она все равно получит за этот совет сполна!

Слуга, между тем, вместо того, чтоб унести злосчастное блюдо, зачем-то разрезал фавероль ножом и все смогли полюбоваться на мясо внутри — зеленоватое с красными прожилками, рыхлое, склизкое, напрочь отбивающее аппетит.

— Что-то нет особого желания это пробовать, мадам Шатопер… — протянул кто-то.

А у гурмана и эстета Баббинга, кажется, был готов случиться инфаркт.

Амара принялась суетливо объяснять, что результат оказался другим, нежели она ожидала из-за неисправной печи, а сама, скрипя зубами, велела слуге унести, наконец, этот ужас!

Происшествие удалось как-то замять, но больше никто есть не пожелал — наступили танцы.

Амара сама пригласила Грэма — ей нужно было срочно оправдаться перед ним, почему фавероль получилась такой ужасной. Женщина принялась доказывать ему про неисправную печь, но Грэм остановил ее:

— Мне это неинтересно.

Ну и слава Ньёрду! Значит, он спустит это на тормоза.

Тем более, что там какая-то фавероль, когда Амара умело обслужит его сегодня в постели.

Она уже придумала — скажет, что хочет поиграть пожестче, и скроет лицо черной кожаной маской.

Адмирал не устоит и теперь точно будет ее!

— Красивый камень, — проговорил Грэм, разглядывая изумруд в ее тюрбане, который оказался как раз на уровне его глаз. — Ведь это я тебе его дарил?

— Я бы не отказалась еще от одного. Аленького.

Грэм выгнул бровь.

— Хочешь рубин? Неплохой аппетит.