Книга Жена неверного адмирала, или Шаурма от попаданки, страница 88 – Матильда Аваланж

Надо было оставить его под присмотром морского котика, но я побоялась. Буль и сам беззащитный, как ребенок — подвергла бы риску обоих.

Справлюсь как-нибудь. Зато вон как бойко у меня покупают!

Главное — не стоять на месте, ходить туда-сюда и погромче выкрикивать свои зазывалки.

В какой-то момент на меня накатило — показалось, что совсем тяжело, что не справлюсь, свалюсь на месте от усталости и тяжести.

Корзина со шпажками показалась неподъемным грузом, так же, как хнычущий младенец. Платок-кенгуру развязался, я остановилась, чтоб повязать его по новой.

Нет, я просто не могу сдаться!

Ради Листочка, Присси, Буля — кто о них позаботится, если я стану рабыней Макдуба?

В этот момент я вдруг увидела в толпе знакомое лицо.

Лицо, которое я больше предпочла бы не видеть никогда в жизни.

Крупные оспины, маслянистые рыбьи глаза…

Мердок!

Только не сейчас, господи, только не сейчас!

Я шарахнулась назад и спряталась за каким-то огромным дядечкой, который восторженно хлопал факирше. А когда выглянула из-за него, то бывшего управляющего на ферме Грэма, которого я отхлестала ремнем (и за дело, между прочим!) поблизости не обнаружила.

Наверное, мне померещилось. И, слава богу!

Чур меня, чур!

Я продала толстяку пятнадцать шпажек с осьмилапами и вдруг обнаружила, что корзинка стала совсем легкой!

Лишь парочка порций осталась на самом дне, на просаленной бумаге.

Я распродала все!

— Ну вот, малыш, видишь какие мы молодцы!

Листочек обрадовано засмеялся и провел ладошкой мне по щеке.

Надо же, а я не обращала раньше внимания, что у него такие острые зубы…

Впрочем, ничего удивительного.

Я была на таком подъеме, что даже дорога обратно не показалась такой тяжелой, как до площади.

Около коптильни меня уже ждал мистер Дуб-дуб. Вид у него был очень довольный. Я бы даже сказала, предвкушающий.

— Ну что, милочка делись своими успехами! — с ужимкой сказал мужик.

Он был на все сто процентов уверен, что я проиграла.

А я достала из поясной сумочки мешочек с монетами и взвесила на руке.

— Пересчитай. При всех.

Макдуб потянул к мешочку свои толстые пальцы-сосиски, но я убрала мешочек из-под его носа.

— Пусть он!

И ткнула пальцем в торговца рыбой, который подошел поближе, желая узнать исход спора.

— Я?

Он расстелил на бочке платок и у всех на глазах начал звенеть монетами.

— Тридцать три тысячи пятьсот восемьдесят три десима! — наконец, слегка заикаясь, в полном изумлении объявил мужик.

Вот что акции и скидки животворящие делают!

Вокруг раздались возмущенные охи и ахи, возгласы, ругань…

Почти все местные поставили на то, что я не смогу наторговать на оговоренную сумму.

— Теперь это мои деньги.

— Обман! — заорал хозяин коптильни и затопал ногами. — Ты, небось, вчера приторговывала — вот и наскребла свои десимы за два дня!

Я поморщилась — лживый, нечестный пузан!

Ну, проиграл ты — так признай это.

Как же раздражает!

И тут из толпы выступил невысокий мужчина с кудрявой темной бородой и серьгой в ухе. Это был торговец тканями из лавки чуть ниже по улице.

— Девушка не торговала вчера, лишь только коптила. Я за ней наблюдал и подтверждаю это.

Ну вот, мир-то не без добрых людей!

Я поймала взгляд мужчины, он улыбнулся и легонько кивнул.

Лицо Макдуба вытянулось и позеленело, как поганка.

Он понял, что проиграл.

— Документы на коптильню, — потребовала я.