Книга Тайны Женской академии, страница 61 – Рада Мэй

— Это кто ещё тут обманщица! — проворчала я, с трудом «переваривая» полученную информацию и поражаясь маминой недальновидности. Нет, она, конечно, всегда учила меня, что читать чужие личные послания недопустимо (правда, так и не научила), но могла ведь хотя бы проверить! — Я думала, ты всё осознала и выбросила этого придурка Рида из головы! А ты что вытворяешь?!

— А я люблю его и ничего не могу с этим поделать! — с отчаянием призналась подруга. — Отдай мне тетрадь, ну, пожалуйста! — теперь уже взмолилась она, изменив тактику.

— Да, я не понимаю такой любви, ради которой нужно забыть о гордости и разрушить свою жизнь, — сказала глухо, с трудом сдерживая бессильный гнев. — Ты вообще помнишь, как он с тобой поступил?! Да как такое можно простить?!

— Но он всё объяснил, — уже с меньшим пылом пробормотала покрасневшая Тэйса. — Ты просто не понимаешь, какое давление на него, как на единственного наследника, оказывают родители. — Людям такого положения всегда приходится разрываться между долгом и любовью. Вот ему и пришлось...

Она окончательно смутилась и замолчала, уставившись в пол. От такого неприкрытого оправдания подлости меня затошнило.

— А что он тебе теперь обещает? Очередной «настоящий» брак? Или ты уже и без того на всё согласна?! — спросила, ощущая полное бессилие. Стоило идти ночью в молельню и шантажировать директрису, рискуя нажить крупные неприятности, ради такого исхода?!

— Может и согласна! Тебе-то что? Это моя жизнь! А ты просто бесчувственная ледышка, сама никого не любишь, вот и не способна меня понять! — вдруг резко и зло заявила Тэйса. — Отдай тетрадь!

Эти её слова почему-то особенно задели. В последнее время мне всё чаще казалось, что в душе всё пылает от острой горечи неразделённых чувств, отвергнутой щемящей нежности, запретной, тщательно подавляемой страсти, а тут — ледышка! Только потому, что не выставляю сокровенное на показ? Или я и впрямь не способна на настоящие поступки ради любимого человека?

Чтобы не наговорить лишнего (без того уже сказано достаточно), я резко развернулась и быстро вышла из комнаты, унося сообщалку. Собиралась её уничтожить и выбросить. А ещё неплохо было бы унять разбушевавшиеся эмоции, среди которых лидировали гнев и обида. Я была настолько в них погружена, что почти не замечала происходящего вокруг и остановилась лишь когда в кого-то врезалась.

— Биргем, что с вами? — удивлённо спросил отступивший на шаг Бредвигс, который оказался тем самым внезапным препятствием на моём пути. — Куда вы так спешите?

— А вы? — ответила вопросом на вопрос, гадая, что ему вдруг понадобилось в женском общежитии?

— Вас искал, — ответил он, пытливо вглядываясь в моё лицо, вероятно, всё ещё отражающее часть недавних эмоций.

— Зачем?

— Хотел, попрощаться, как вы и просили, — напомнил Бредвигс непривычно мягким тоном. — Мне пора уходить.

— Уже? Так скоро?! Но ведь только вчера… — Ну что за отвратительный день?!

— Да. Уже. У меня появились неотложные дела.

— И что в академии вы больше никогда не появитесь? — не желала я мириться с неизбежным.

— В этом нет необходимости, — подтвердил профессор мои худшие опасения. — Ваша прежняя преподавательница готова приступить к работе. Уверен, адептки только обрадуются такой перемене.

— Не все! — напомнила я с тяжёлым вздохом и, ни на что особо не рассчитывая, попросила: — Обещайте хотя бы на праздничных мероприятиях у Мистражей иногда появляться. Не бойтесь, навязываться не буду, просто хочу знать, что у вас всё в порядке, — поспешила добавить, пока он не ответил категоричным отказом.