Книга Наследник богов, страница 52 – Нира Страусс

Ковры – и те такой тонкой работы, что даже ступить страшно.

– Я его выбрал за расположение, а не за вид, – объяснил Геб, заходя в лифт. Внутри пахло дорогим парфюмом.

– Ну да, конечно… Тут, в центре, и двухзвездочные есть, и трехзвездочные, если ты вдруг не в курсе.

Он, разумеется, не ответил, и Найла посмотрела на него как будто со стороны. Геб вписывался в этот антураж как родной, даром что одет был проще некуда. Эта его величавая небрежность, манера держаться повсюду как у себя дома, да каждый жест…

– Ну хорошо, признаю! – воскликнул он в конце концов, слегка хмуря лоб. – Я люблю, когда все вокруг красиво. Поэтому окружаю себя красотой. Довольна?

Найла сверлила взглядом двери лифта, кривясь в отчаянной попытке сдержать смех. Она уже не удивилась, осознав, что Геб ведет ее в президентский сьют – с гостиной, столовой, кухней, спальней и двумя ванными. В сьюте роскошь была не такой нарочитой, как в вестибюле. Полы покрыты бирюзовыми коврами с геометрическим узором, стены выкрашены в кремовый, все это дополняют желтые акценты и обилие зеленых растений – обстановка номера явно воспроизводила колористику оазиса посреди пустыни.

Особенно усиливала это впечатление одна из ванных комнат с совершенно сказочной ванной у стеклянной стены, откуда открывался вид прямо на Нил.

Найла, не помня себя от восторга, забралась в эту ванну прямо в обуви и уперлась ладонями в стекло. Река и город, окутанные сейчас неестественным для них мраком, смотрелись отсюда потрясающе.

– Приятно видеть, что Нил по-прежнему трогает сердца смертных, – заметил Геб за ее спиной.

Его отражение угадывалось в стекле: он стоял со скрещенными на груди руками, прислонившись к дверному косяку.

– Только идиот может остаться равнодушным к этой ослепительной красоте, – подтвердила Найла. – Когда-нибудь я поселюсь в доме прямо на берегу. За любые деньги. Даже если их хватит только на хижину.

– А почему Беки не обосновались поближе к Нилу?

– Потому что в моем роду свято верили, что однажды Нил выйдет из берегов и затопит всю округу… Для моих предков вера всегда была законом.

Геб молчал довольно долго. Насмотревшись наконец, Найла развернулась и уселась на бортик ванны.

– Я так понимаю, ты тоже в это веришь? – пробормотала она, глядя на задумчивое лицо бога.

– Водами реки повелевают определенные силы, придающие ей непостоянство. Сейчас, например, самое начало периода ахет. Нил разливается на благо смертным и способствует плодородию в дальнейшем.

– Да, я помню, три календарных периода в Древнем Египте – ахет, перет и шему. Разлив, посев и урожай. – Она не стала добавлять, что эти периоды совпадали с природными, со сменой времен года. Перед ней сидел самый настоящий живой бог, поэтому опровергать существование этих самых «сил» было бы нелепо. – Древние с большим умом приспособились использовать разливы Нила как подспорье в сельском хозяйстве. И река действительно была к ним щедра… почти всегда.

Найла вспомнила барельеф, который видела как-то с отцом в пирамиде Унаса. Сцены, представленные на дороге процессий, в основном изображали военные походы или эпизоды из жизни фараона, но имелась среди них одна, которая и сейчас, спустя тринадцать лет, моментально вставала у Найлы перед глазами: истощенные до скелетоподобного состояния, измученные люди стоят на земле на коленях, они страдают от голода и нищеты, потому что Нил разлился слишком слабо.