Книга Сердце вне игры, страница 126 – Нира Страусс

Я щелкаю пальцами и оглядываюсь по сторонам точно так же, как перед выходом на поле.

Потому что план игры у меня есть.

Эшер эволюционировал: был «страдающий запором, витающий в облаках красавчик, а-ля Эдвард Каллен», стал «тот, кто физически присутствует каждую минуту дня и ночи». И я не знаю, с чего бы это. Переход случился где-то между почти свершившимся наездом на бизона и нашим обедом с Винанти в «Счастливом часе: Бар & гриль».

Войдя в это заведение, я сажусь за столик и едва не подскакиваю, когда ближайший ко мне стул сначала ракетой взмывает вверх, а потом на него приземляется Эшер. Я ждала от него, что он сядет по диагонали, наискосок от меня в противоположном углу стола, или в крайнем случае ровно напротив. Пялюсь на него, пока он, в ответ на эту настойчивость, не встречается со мной глазами.

Он не улыбается, нет, ничего такого, и локти стоят на столе – расслабленно, непринужденно. Но в глазах его я замечаю какой-то блеск… насмешливый?

– Что такое?

– В последний раз, когда мы с тобой обедали на соседних стульях, это вышло мне боком: меня неделю несло чем-то зеленым, – напоминаю я ему. – Так что ты вынуждаешь меня попросить тебя вывернуть карманы.

Он слегка разворачивается ко мне: в этом положении плечи его кажутся в два раза шире. Наши бабушки оживленно болтают о чем-то с Винанти, хотя правильнее будет сказать, что это моей бабуле есть чем поделиться с нашим гидом-гуру, у них явно полно общих интересов, зато Атланта взирает на нее с прищуром, подозрительно. К чести Винанти отмечу, что она совсем не выглядит запуганной. Я знаю немногих, кто способен выдержать давление изучающего взгляда Атланты Стоун.

– Можешь сама меня обыскать, если не доверяешь, – заявляет Эшер.

На мгновение останавливаюсь взглядом на его неизменных спортивных штанах. Сегодня на нем – темно-синие, длиной чуть выше колена, потому что парни, подчиняясь какому-то странному закону природу, способны ходить в шортах двенадцать месяцев в году, не обращая никакого внимания на смену времен года.

Так что виден шрам, появившийся у него как раз по моей вине – бледный, извилистый.

– Эш Кетчум, ты что, просишь меня пошарить в твоих карманах?

– Только если у тебя подозрения, что там хоть что-то есть.

Хлопаю ресницами. Посылаю своему мозгу сообщение: это – Эшер Стоун, и Эшер Стоун никогда не позволяет себе двусмысленных шуточек. По крайней мере со мной.

Еще пара взмахов ресниц – и на его щеке уже проявляется та знаменитая ямочка, а я внезапно оказываюсь в Стране чудес, где меня ждут водопады, текущие вверх, и деревья, свисающие с небес.

К счастью, я не юная и наивная Алиса, и для меня нет ничего лучше, чем взаимные выпады и сражения.

Подпираю кулаком подбородок, впиваюсь в него взглядом.

– А если я засуну руку, а там – ничего интересного?

– Дай определение для «интересное».

Открываю рот, чтобы ответить, и в эту секунду перед нами материализуется официант с меню. Наш разговор испаряется, как будто никогда и не начинался, я просматриваю перечень блюд, бабушка пытается уговорить меня взять с ней на двоих кесадилью, а я всеми фибрами души и тела чувствую присутствие Эшера. Он такой огромный, что локоть его то и дело касается моей руки, и мне уже начинает казаться, что это не случайность, что он делает это намеренно.