Книга Эпоха героев, страница 14 – Нира Страусс

Это также объясняло, почему Аланна потом так нервничала. Она умела это скрывать, хорошо маскировала эмоции, но для моего дракона ничто не оставалось незамеченным. Я до сих пор помнил её выражение в пещере Хелтер, когда она поняла, что я что-то скрываю. Её глаза распахнулись, как у кролика перед волком. Это было… забавно, несмотря на обстановку. Она ведь тоже лгала. И тогда я был уверен, что мы никогда не преодолеем эту стену. Никогда не сможем быть честными друг с другом. Что она найдёт свою сестру, а я останусь с этим знанием, с этой связью, в одиночку, зная, что моя спутница где-то в Гибернии — и что она умрёт, так и не узнав меня по-настоящему.

А теперь…

— И, похоже, куда идёт бессмертный, туда идёт и Морриган, — добавил я.

Она дремала на земле, полуопершись на каменную стену. Сейчас она выглядела скорее человеком, чем богиней — без цепей, пересекающих лицо, с растрёпанными огненно-рыжими волосами и тёмными кругами под глазами. Фионн пытался заставить её пить воду, бормоча себе под нос.

— Почему он решил помочь ей? — вслух задумалась Гвен.

Я пожал плечами. Фионн ненавидел Морриган, я это знал. Она была верна Триаде и создательницей первой Дикой Охоты. А когда началась война, перешла на сторону Теутуса и предала многих.

Но теперь всё это могло означать совсем другое.

— Нам предстоит это выяснить.

Спустя несколько минут к нам присоединилась Веледа. Она уткнулась лбом в плечо Гвен, и та начала гладить её по волосам. Почти сразу до моего драконьего обоняния донёсся привычный запах Вел — орехов и чёрных ягод.

— Как тебе удалось убедить родителей отпустить тебя? — спросил я.

Ответила она не сразу. Глаза были закрыты, и она наслаждалась лаской подруги.

— Ты ведь помнишь, что мне столько же лет, сколько тебе?

Я криво усмехнулся.

— Когда их это вообще останавливало?

Она вздохнула.

— Тоже, верно.

Я смотрел на неё. Не удивился, увидев ту самую суровую линию губ. Веледа всегда была такой. Замкнутая, спокойная девочка, которая выросла в женщину, не моргнувшую, когда Сейдж в очередной раз едва не разнесла всё после неудачного заклинания. Мы знали друг друга всю жизнь. Гвен любит называть себя моей самой давней подругой, но это не так. Просто я не осмеливался сказать ей правду.

На самом деле первой была Вел. Она была рядом, когда у меня в четыре года выросли крылья, и держала меня за руку, когда их пришлось впервые прятать. Она вытирала мне нос и слёзы, усаживала в библиотеке и клала на колени книгу, как будто это могло залатать дыру внутри. Как будто эти бесконечные буквы могли вернуть то, что у меня отняли.

Это не сработало. Но я всегда ценил её попытку.

Когда она поняла, что я всё равно не читаю, а просто рисую на полях её драгоценных книг, она притащила мне стопку чистых листов. А в двенадцать — в один из редких случаев, когда я мог сбежать со Двора на несколько дней, — она подарила мне мой первый альбом для рисунков. Обтянула обложку сама.

В пятнадцать, когда Оберон разбил ей сердце, я разбил ему нос. И сломал руку. Это был первый и единственный раз, когда этот идиот-фей не стал отбиваться и не пришёл потом мстить. Будто понимал, что заслужил.

Я пытался её утешить. Тогда, помню, промямлил:

— Если тебе было интересно, каково это, ты могла просто попросить. Я… Я бы мог…

Меня передёрнуло от самой этой мысли, но мне казалось, что я должен был предложить.