Книга Империя предрассудков, страница 168 – Панна Мэра

Гвардейцы продолжали двигаться к своей роте, игнорируя попытки Жуковских высвободиться. Я инстинктивно бросилась к ним. По-прежнему не понимая, что я творю и может ли мое присутствие хоть чем-то помочь.

Навстречу мне бежали люди, они толкали меня, спотыкались и, разумеется, никто из убегающих не спешил уступать мне дорогу. Я старалась не терять из виду ни Георгия, ни Анечку с Геннадием, но гвардейцы все быстрее удалялись вглубь крепости, и я начинала сомневаться, что мне удастся их догнать.

Некоторое время я бежала попятам за Георгием, который также, как и я безрезультатно пытался преследовать стражей, схвативших его семью, но затем я начала замечать, что он стал замедляться. Неужели, он тоже потерял их из виду? Спустя несколько минут я поравнялась с Георгием.

Он был мокрый от пота и невероятно бледный. По руке стекали капли крови, очевидно, он тоже упал, когда прогремел взрыв. Мужчина страдальчески посмотрел на меня, словно молчаливо вопрошая совета, о том, как ему стоит поступить: бежать за гвардейцами и пытаться спасти родителей, или позволить спастись себе.

– Ты должен оставить их! – закричала я, хотя не слышала собственного голоса, – их отпустят, а ты остаешься у них уже навсегда!

Георгий посмотрел в сторону ворот крепости, за которыми только что скрылись силуэты гвардейцев. Он принимал решение, от которого теперь зависела судьба нас обоих.

Прошло не больше секунды, Георгий схватил меня под руку и резко бросился в сторону узкого и уже почти пустого моста. Сил сопротивляться не было. Да и зачем, если я с трудом понимала, что произошло. Вокруг творился настоящий хаос и, я все еще не до конца осознавала, что стала свидетелем, по всей видимости, покушения на Императора.

В голове стоял неприятный звон, лишь изредка сменяющийся непродолжительной тишиной, когда я не слышала ничего кроме оглушающего стука сердца в висках. Люди, которые еще оставались у ворот в крепость, метались из стороны в сторону, сталкивались друг с другом, падали, вставили и снова бежали прочь с площади при соборе, на котором еще минут пятнадцать назад шла прощальная процессия.

Мы пробежали несколько десятков метров по каменной мостовой, которая должна был вывести нас на площадь, но вдруг Георгий свернул в крошечный переулок и остановился, резко прижимая меня к стене. Сквозь дымовую завесу и пелену перед глазами я едва видела, как шевелились его губы, но ничего не могла разобрать. И как бы я ни пыталась заставить себя слышать, видеть и думать, становилось только труднее стоять на ногах. Внезапно его руки легли на мои плечи, и я едва успела сообразить, что мужчина собирается делать, как в ту же секунду, он принялся со всей силы трясти меня. Не знаю, как ему это удалось, но звуки начали возвращаться, сознание прояснилось, а потом мне вновь стало очень страшно.

– Слышишь меня? Слышишь? – сквозь шум улицы, разобрала я слова Георгия.

Я кивнула и попыталась отпихнуть его от себя, чтобы он понял – я в порядке.

– Можешь бежать?

Я едва заметно кивнула.

– Ты знаешь, как быстрее всего отсюда добраться до порта?

Я отпрянула от стены и, осмотрев закуток, в котором мы стояли, попыталась привести мысли в порядок.

Я была здесь несколько раз во времена, когда заказывала в ателье свое первое бальное платье. Но теперь едва ли могла вспомнить дорогу.