Книга Империя предрассудков, страница 95 – Панна Мэра

Вдруг на лестнице впереди замаячила большая мужская тень, и через пару секунд в гостиной появился мой батюшка.

– Отец! – воскликнула я радостно. Во мне мгновенно зажегся яркий свет любви, теплоты и благодарности, который все это время был невидимой искрой, а теперь превратился в огромный костер.

Мы крепко обнялись и я, наконец, смогла рассмотреть его. Удивительно, но он почти не изменился. Только волосы стали короче и морщинки глубже. Именно таким я себе его представляла: высоким, важным и на первый взгляд немного угрюмым.

Первые несколько мгновений, поддавшись порыву давно забытых детских чувств, я, ни на секунду не замолкая, принялась щебетать обо всем, что приходило в голову.

***

Мы сидели друг напротив друга на широких, покрытых бахромчатыми покрывалами диванах, и молчали. Когда я наговорилась о всякой чепухе и поняла, что настало время чего-то более серьезного, тут же оказалось, что начать подобный разговор не так-то просто. После стольких лет разлуки он был для меня совсем чужим, но, даже невзирая на неловкость, я все равно жаждала узнать у него о матери, о нашем доме, о долгах, и ещё столько же хотела рассказать об обратной стороне жизни во дворце.

Я миллион раз продумала этот разговор у себя в голове, однако отрицать, что он будет тяжелым, я не могла. Оттого никак не решалась прервать затянувшееся молчание.

– У вас красивый сад, отец, – хоть уж совсем издалека, но все же, наконец, начала я, –хоть, конечно, за ним и нужен уход.

– Ты знаешь, что делами сада раньше распоряжалась мать, то, что ты видишь сейчас – это уже не то. К тому же, большую часть пришлось продать, чтобы... – он покашлял, вероятно, решая, стоит ли мне знать о чем-то, – чтобы покрыть старые расходы.

Я мгновенно поняла, о каких расходах, а точнее, долгах он говорил. Было страшно продолжать, но лучшего момента для столь непростой беседы могло и не быть.

– Сколько у вас осталось душ? – прямо спросила я, хоть и знала, что не хочу слышать ответ.

– Да зачем тебе забивать этим голову? – тут же начал он, но, наткнувшись на мой суровый взгляд, признался: – Тридцать два человека.

Откровенно, я готова была услышать и меньшее число.

– Почему вы просто не продадите их? Для поддержания жизни в имении вам хватит и десяти человек.

– Продать кому?! – воскликнул отец неожиданно импульсивно. – Нашему обезумевшему соседу? Уж господин управляющий мне рассказал, как наш многоуважаемый господин Хмельнов их использует. Я ему души, а он их моментально на барщину на семь дней выгоняет, и день и ночь они на него пашут, а потом с его двора мертвые тела вывозят. Разве я могу так поступить со своими душами? Люди все-таки, жалко.

Я промолчала. В этом случае с отцом я была согласна.

– Откуда такой долг? – почти прошептала я, опасаясь расстроить отца своими расспросами. Я знала, как он хотел уберечь меня от любых проблем, и прежде всего таких, из-за которых страдала честь и репутация нашего рода.

– Что ты хочешь услышать? – было видно, что ему больно говорить об этом даже сейчас, – Она заболела сразу после твоего отъезда в Институт, – понятно было, что дело касалось смерти матери, но мне надо было это услышать. – Врач сказал, что ей ничего не поможет.

На этом его рассказ на время прервался. Но я была слишком нетерпелива и собралась вновь атаковать батюшку вопросами, но он тут же продолжил: