Книга Истинная за Завесой, страница 38 – Натали Карамель

Ох, батюшки! Он не просто подозревает – он заинтересован! По-мужски! И он заметил разницу!

Каждый его вопрос, каждый взгляд – как игла. А этот финальный взгляд… он обещал не расследование, а нечто более личное и опасное.

Она ворвалась в свою комнату, где её уже ждала бледная Луиза. Катя захлопнула дверь, с грохотом задвинула тяжелый засов. Луиза тут же бросилась к ней.

«Что? Что случилось? Он что-то сказал? Его глаза…» – зашептала она.

«Хуже, Лу, – прохрипела Катя, прислоняясь к двери. – Он… смотрел. Не как на пустышку. Не как на врага. А как… как на женщину. Интересную женщину.»

Луиза ахнула, закрыв рот рукой. «О, Боги…»

Девушки молча опустились на ближайшую кровать, прижались друг к другу, как два перепуганных ребенка в грозу. Никто не говорил. Тишину комнаты нарушало только их прерывистое дыхание и гулкое эхо страха и нового, тревожного осознания. Он заинтригован той, кем Катарина стала. И эта интрига была куда опаснее простой ненависти. Снаружи замка, высоко в горах, снова прозвучал далекий, тоскливый драконий рев. На этот раз он звучал не только яростью, но и… неутоленным желанием.

Этот момент преследовал его. Катарина оступилась на лестнице. Мелочь. Глупость. Но в тот миг, когда её тело пошатнулось, когда он инстинктивно схватил её за талию, почувствовав под пальцами тонкость стана и внезапную слабость в её ногах, в его собственной душе кольнул острый, холодный страх. Не раздражение, не презрение – чистый, животный страх за неё. За эту хрупкую, раздражающую, внезапно ставшую такой… важной девушку. Он резко отдернул руку, как от ожога, но тень этого чувства осталась, гложущая и необъяснимая.

Потом была ночь. Бессонница гнала его по замку. Разум твердил: «Спи, дурак», но ноги сами привели его к её двери. Он не вошел. Не посмел. Но… он мог. Легкое дуновение сонной магии, невидимая пелена, окутавшая комнату – и он стоял на пороге. Луиза спала крепко, как убитая. А она… Она лежала на узкой кровати, залитая лунным светом из бойницы-окна. Лицо без грима, расслабленное, без привычной гримасы недовольства или страха. Длинные ресницы лежали на щеках, губы чуть приоткрыты. Хрупкая. Мирная. Красивая. Невероятно красивая.

«Почему я не видел этого раньше?» – пронеслось в голове, как удар. Все эти годы… слепой? Он смотрел, завороженный. На изгиб шеи, на рассыпанные по подушке каштановые волосы, на легкое движение груди под тонкой тканью сорочки. И тогда его накрыло. Не просто интерес. Не просто недоумение. Горячая, плотная волна желания. Он захотел её. Эту женщину в теле его ненавистной невесты. Образы всплыли сами: как его руки скользят по её коже, как он прижимает её к холодному камню стены, как её губы… Он резко отвернулся, чувствуя, как кровь бьет в виски, а дракон внутри глухо заурчал одобрительно. Стыд, жгучий и горький, залил его. Стыд за эти дикие фантазии. Стыд за все те годы унижений, холодности, презрения, которые он обрушил на неё. Он был болваном. Хуже – жестоким болваном.

Он ушёл тише, чем пришёл. Брошенный взгляд назад был не просто печальным – он был полон раскаяния. Но разум тут же включил защиту: « Наблюдать. Это может быть игрой. Уловкой». Проблема была в том, что его ледяная логика уже таяла под этим нежданным теплом. А дракон… дракон уже мурлыкал, убаюканный её видом.