Онлайн книга «Ваш милый думает о вас»
|
– Господи, хоть бы фату… Рука Акимушкина дрогнула, он запнулся, и какое-то неясное бормотание вырвалось из-под его усов. С невероятным прозрением, которое осеняет людей в минуты опасности, Юлия почуяла союзника в этом долговязом, усатом человеке, который вдруг напомнил ей Виктора Петровича. Ах, почему глупый Павлин, а не доктор Корольков попался ей в коридоре! Он бы не допустил… «Нет. Все! – сурово приказала себе Юлия. – Уповай лишь на Господа – на все его воля!» Безотчетно пошарив в кармане, она вынула тряпицу, приготовленную для корпии – чистенькую, хоть и помятую, – и одной рукой неловко набросила себе на голову на манер шарфа. Странно – стало легче… Акимушкин домаршировал с Юлией до жениха, принял из рук второго шафера, явившегося из тьмы, подобно призраку (да и все здесь были призраками, в том числе и сама Юлия, прежде всего она, со своими глупыми надеждами!), венец и стал за спиной невесты, пытаясь его нахлобучить на голову ей, но венец соскальзывал с «фаты». Юлия молча терпела, опустив глаза. – Чада, не мешкайте, – нетерпеливо прошептал священник, и Акимушкин взорвался гнусавым клекотом: – Фата мешает! Не видите, что ли! Жених тихо кашлянул, а Юлии почудилось, что он подавил смешок. Всхлипнув от ярости, она схватила венец и с силой надвинула его себе на голову. Акимушкин стоял позади, издавая какие-то звуки, напоминающие нервное похрустывание пальцами. Юлии вдруг захотелось обернуться и взглянуть на него, однако священник шагнул вперед, и венчание началось. * * * Священник плел свою неразборчивую церковнославянскую вязь, и все, что могла услышать Юлия, было странное имя ее жениха: Александр-Сигизмунд. «Он что, поляк? – подумала, как о чем-то важном. – А тот был француз, как его, Александр-Флориан, сын «маленького капрала»…» Юлия нервически хихикнула, вспомнив, чем кончилось ее общение с Валевским, и едва расслышала свое имя: – Венчается раба божия Юлия… Венчание! Господи боже! «Все закончится венчанием», – пророчила маленькая черноголовая гадалка, похожая на нарядную сороку. Надо же! Все испытала Юлия из того, что показали карты: беспутство, заточение, интриги, встречу с молодой брюнеткой-иностранкой, дальнюю дорогу… теперь и венчание. Но вот что делать с колдовской фразой: «Ваш милый думает о вас!»? Юлия покачала головой, и венец на ней угрожающе накренился, однако шафер оказался начеку и успел его подхватить. Священник что-то спрашивал, она и жених отвечали, едва шевеля губами. Наконец поп двинулся вокруг жалкого подобия аналоя; неуверенно ступая в полумраке, жених с невестой потащились следом. От сладкого запаха ладана кружилась голова. На очередном повороте Юлия безучастно скользнула взором по лицу приотставшего Акимушкина, профиль которого вдруг попал в круг света. У него оказался необычайно длинный и смешной нос – вполне соответствующий этим нечеловеческим усам, вдобавок острый на конце, будто клювик у скворца. Что-то было странное в этом… что-то неестественное. Как если бы к обычному человеческому носу для забавы пристроили палочку. «Но как же это можно бы сделать? – размышляла Юлия, с наслаждением отгородившись этим пустяком от реальности. – Никаким клеем не удержится. Веревочками тоже – будут соскальзывать, да и не видно на лице Акимушкина никаких веревочек. А, вот, есть отгадка! Надобно отыскать малую рогулечку, раздвоенную веточку и зажать ею нос. Тогда он сделается смешным и острым, однако ноздри будут зажаты и говорить придется в нос…» |