Книга Ваш милый думает о вас, страница 70 – Елена Арсеньева

Ее трясло как в лихорадке, потому что, кажется, алчность и глупость превозмогли в Жалекачской все прочие чувства, даже похотливость. Несказанная красота Ржевусского явно померкла в блеске воображаемых сокровищ, и Юлия всерьез испугалась, что загубила все дело своими россказнями. Она в ярости вонзила ногти в ладони – и снова боль пришла на помощь.

– Господи, какой мог быть любовник!.. – прошептала она как бы в забытьи. – Видели бы вы его… его… – Мучительно подбирая словечки поизящнее, она развела руки, словно рыбак, выхваляющий сорвавшуюся с крючка рыбу, и древнее обозначение мужского орудия послушно выскочило из глубин памяти: – У него вот такой… ну вот такой. – Юлия слегка сузила ладони, поглядела на обозначаемое расстояние с сомнением и еще немножко его уменьшила: – Ну вот такой, точно!

Подняла честные глаза на пани Жалекачскую, но той и след простыл: только дробно громыхала лестница, ведущая во двор, куда сломя голову неслась возлюбленная Катажина в предвкушении грядущих блаженств.

Она была женщина простая, а потому простые наглядные средства действовали на нее лучше всего – тут уж Юлия не промахнулась!

* * *

Теперь о судьбе Ржевусского можно было не беспокоиться. Следовало подумать о своей.

Юлия глянула в окно: замковые ворота заперты. Подбежала к другому, выходившему на противоположную сторону: флигеля лепятся один к одному, вокруг них вьется народ, да и грязные корчмы не пустуют – здесь незаметно не прошмыгнешь, всякий счастлив будет схватить за руку и возвратить беглянку господину, ожидая за это награды.

Что тогда сделает дракон? Убьет сразу? Изнасилует, а потом запрет в одном из покоев замка для услаждения своего и своих приятелей? Заставит лазить на дерево и кричать «ку-ку», а сам будет стрелять снизу мелкой дробью? Да мало ли какую придурь измыслит безнаказанный шляхтич?!

Она выбежала из комнаты и, споткнувшись о ступеньку, которая была совершенно не к месту посреди площадки винтовой деревянной лестницы, наступила на подол своего нового платья – да так и замерла, осененная внезапной догадкой.

Ржевусский вез ей не только одежду. Там были и деньги – деньги для «любовницы» Зигмунда, на которые она имеет полное право. И они ей нужны, они ей пригодятся, видит бог. Без них она обречена брести пешком по немереным просторам России, надеясь только на милость божию да человеческую, а это дело ненадежное.

Благословив несуразную ступеньку, вынудившую приостановиться и призадуматься, Юлия прошмыгнула назад в комнату и, не давая себе времени на колебания, запустила руки в баул Ржевусского, одновременно боясь и желая найти деньги и зная твердо: если их не окажется здесь, больше нигде искать она не станет, ни в каком тайнике.

Ну конечно! Разве этот арабский мотылек мог обременить свой легкий парижский ум такими сложностями, как надежный схорон денег?! Вот они, на самом виду: немалый кошель с золотыми червонцами и две изрядные пачки ассигнаций. Щедр, более чем щедр Зигмунд! Это ведь целое состояние!

Юлия нахмурилась: а что, если ей здесь принадлежит только часть?! А остальное – богатство Ржевусского? Оставить его без гроша будет жестоко: все-таки он сыграл некоторую роль в ее жизни… Юлия невольно расхохоталась, но тут же прихлопнула рот ладонью: не слышит ли кто, а потом высыпала в два глубоких кармана, скрытых в швах юбки, половину монет, сунула за корсаж одну пачку, а все остальное запихала в самый угол баула. Щедро оплачены Ржевусскому его услуги курьера Зигмунда и чтеца «Китап-у лаззат ун-нисса»!