Книга Еще одна жизнь злодейки. Трилогия, страница 517 – Анна Верещагина

Бледно рыжие волосы покойного короля Леона достались мужу Ингрид, а вот огненно-рыжие, словно пламя волосы были дарованы старшему из братьев от отца короля Леона — деда Луи и Лукаса.

Женщина всегда восхищалась их сиянием особенно на прямых солнечных лучах. Когда легкий ветерок играл в волосах Лукаса ей казалось, что в сравнении даже языки пламени меркли.

— Арма достань «ту» вещь.

Служанку передернуло на нервной почве, но та послушно вынула маленькую коробочку из потайного шкафчика, замаскированного под книги.

Ингрид выпустила очередное облако белого дыма и большим пальцем погладила сверкающую защелку.

— Уже семь лет я не открывала «это».

«Щелчок!»

Арма вздрогнула, будто её королева вскрыла не шкатулку, а ящик Пандоры.

Глаза Ингрид, притягивающие своей зеленистостью, засияли пьяным блеском.

— Приятно видеть, что ничего не изменилось.

Королева осторожно достала пучок ярко-рыжих волос и поднесла его к губам.

— Они даже пахнут так же. Это невообразимо.

Шум и грохот за дверью усиливался.

Арма явно нервничала, но лишь молча озиралась.

— Ваше Величество, умоляю вас… Вам нужно спрятаться. Его Величество короля уже наверняка схватили!

Но Ингрид не пошевелилась. Блондинка, зачарованная блеском огненных волос, окунулась в воспоминания.

Никто кроме неё не знал, что эти волосы принадлежат мужчине, которому она отдала своё сердце когда-то.

Старший брат Луи — Лукас, был её первой любовью. А тот судьбоносный день, когда её отвергли и разбили сердце, послужил катализатором последующих преступлений некогда юной и красивой блондинки с зелеными, как молодая трава, глазами.

— Я так любила тебя Лукас… — одинокая слеза скатилась ровной дружкой по её щеке. — Я рада что могу любоваться и прикасаться к тебе, но отчего же мне так больно видеть тебя?

Ей было больно от того, что она сотворила в прошлом и грустно, что ей так и не удалось ощутить теплоты его взгляда на себе.

Ингрид всегда вселяла в людей ощущение опасности. Словно грозный хищник разгуливающий поблизости и выбирающий жертву. Её считали страшной женщиной.

Жадность и зависти к сопернице натолкнули будущую королеву на убийство любимого, ведь женщина не могла позволить ему быть с кем-то кроме неё. Ингрид не смогла принять отказа и тем более не могла молча наблюдать со стороны за его счастливой и влюбленной улыбкой, адресованной другой.

Испробовав крови, жестокий человек обращается в монстра с ненасытным чувством голода.

«Грохот!»

В кабинет-библиотеку ворвались несколько мужчины.

Ферзенские доспехи и пустынный загар остались проигнорированы ею.

— Время пришло, любимый.

Над вот-вот сгорающим фитилём она с улыбкой сожгла последнюю частичку себя. Женщина не могла отвести взгляда от вспыхнувших и искрящихся огненных волос и даже мерзкий запах не смутил её.

* * *

Позолоченные колоны; белоснежные мраморные полы, обагренные кровью; золотые статуи и витые лестничные опоры, забрызганные алыми каплями и много другое, даже в настоящей суматохе и жутком виде — восхищало.

Девушка, притаившаяся в тени, поджидала момент, когда появиться нужный ей человек. Но его всё не было и не было.

Эсклиф был ей интересен, но сугубо из-за того, что они были похожи.

Глория чувствовала, что он понимает её, не осуждает, но более всего нравилось — он не поучает.

Девушка ждала и ждала.