Книга Джейн Эйр, страница 257 – Шарлотта Бронте

Он покачал головой.

– В данном случае подобные отношения невозможны. Другое дело, если бы вы были моей родной сестрой. Тогда бы я взял вас с собой и не искал бы себе жены. Но в этих обстоятельствах наш союз или должен быть освящен и закреплен церковью, или его не должно существовать вовсе; практически возможен только такой план. Разве вы этого не видите, Джейн? Подумайте минутку, у вас такой ясный ум, вы сразу поймете.

Но, сколько я ни думала, здравый смысл подсказывал мне лишь одно, а именно: что мы не любим друг друга так, как должны любить муж и жена; отсюда следовало, что мы не должны вступать в брак. Так я и сказала.

– Сент-Джон, – заявила я, – я считаю вас братом, вы меня – сестрой; пусть так будет и впредь.

– Нельзя, нельзя, – отвечал он резко и твердо, – это будет не то. Вы сказали, что согласны поехать со мной в Индию, – вспомните, ведь вы сказали это!

– Да, при одном условии.

– Так-так! Значит, против главного пункта – отъезда со мной из Англии и участия в моих будущих трудах – вы не возражаете. Вы, можно сказать, уже положили руку на плуг; вы слишком последовательны, чтобы ее снять. И у вас должна быть лишь одна мысль: как лучше всего выполнить то дело, за которое вы взялись. Чтобы это осуществить, вам необходим сотрудник: не брат – это слишком слабые узы, – но супруг. Мне также не нужна сестра: ее могут в любое время у меня отнять. Мне нужна жена, единственная помощница, которой я буду руководить в жизни и которую смогу удержать возле себя до самой смерти.

Я содрогнулась при этих славах: я чувствовала его власть, его волю всем своим существом.

– Найдите себе кого-нибудь другого, Сент-Джон, более подходящего…

– Подходящего для моих целей, вы хотите сказать, для моей миссии? Повторяю вам: мне не нужен бесцветный, средний человек, рядовой человек со всеми присущими ему эгоистическими чувствами, – мне нужен миссионер.

– Я отдам вашему делу всю свою энергию, ведь только это вам и нужно, я вам не нужна; для вас я только шелуха, которую терпят ради зерна, – вот я и оставлю ее себе.

– Вы не можете, не смеете этого делать. Неужели вы думаете, что Господь удовлетворится половиной жертвы? Неужели Он примет неполноценный дар? Я борюсь за дело Господне, я зову вас под Его стяг. Во имя Его я не могу принять условной присяги, она должна быть безоговорочной.

– О, Богу я готова отдать свое сердце, – сказала я. – Но вы в нем не нуждаетесь.

Я не могу поклясться, читатель, что в тоне, каким я произнесла эти слова, и в чувстве, какое я при этом испытывала, не было затаенного сарказма. До сих пор я ощущала безмолвный страх перед Сент-Джоном оттого, что не понимала его. Я боялась его, не будучи в силах разобраться, что в нем святого и что – человеческого; но этот разговор мне многое объяснил, передо мной как бы раскрылась вся сущность Сент-Джона. Я увидала его слабости, я поняла их. Мне стало ясно, что здесь, на поросшем вереском бугре, я сижу у ног человека, который, несмотря на свое прекрасное лицо, столь же грешен, как я сама. Словно завеса упала с моих глаз, и я увидела перед собою черствость и деспотизм. Ощутив в нем эти черты, я почувствовала его несовершенство и вооружилась мужеством. Это был равный мне человек, с которым я могла бороться и которому могла при случае дать отпор.