Книга Джейн Эйр, страница 262 – Шарлотта Бронте

Он горько усмехнулся и решительным движением высвободил руку.

– А теперь вы, конечно, возьмете обратно свое обещание и вовсе не поедете в Индию? – спросил он после продолжительной паузы.

– Нет, я готова ехать, но как ваша помощница, – ответила я.

Снова последовало бесконечное молчание. Какая борьба происходила в нем между естественными чувствами и сознанием долга – не знаю, но глаза его метали молнии, вспыхивали необычным блеском, и странные тени проходили по его лицу. Наконец он проговорил:

– Я уже однажды говорил вам, что невозможно одинокой женщине ваших лет сопровождать одинокого мужчину моего возраста. После того, что я сказал вам на этот счет, я имел основание думать, что вы никогда не вернетесь к подобной мысли. Однако вы сделали это: мне очень жаль, но тем хуже для вас.

Я перебила его. Несправедливые упреки всегда пробуждали во мне храбрость.

– Будьте благоразумны, Сент-Джон, – вы доходите до абсурда. Вы уверяете, что вас возмущают мои слова. На самом деле это не так; вы слишком умны и проницательны, чтобы не понять того, что я говорю. Повторяю, я буду, если хотите, вашим помощником, но никогда не буду вашей женой.

Его лицо снова покрыла мертвенная бледность, но, как и прежде, он овладел своим гневом и ответил холодно и спокойно:

– Мне не нужна помощница, которая не будет моей женой. Со мной вы, очевидно, не можете поехать, но если вы искренне хотите, я переговорю, когда буду в городе, с одним женатым миссионером, жене которого нужна спутница. Я думаю, они не откажутся вас взять, так как благодаря своим средствам вы не будете нуждаться в благотворительности. Таким образом вы избегнете позора, какой навлекли бы на себя, нарушив данное обещание и покинув ряды войска, в которое вступили.

Тебе известно, читатель, что я не давала никакого официального обещания и не принимала на себя никаких обязательств; его приговор был слишком произволен и не заслужен мною. Я возразила:

– Ни о каком позоре, ни о каком бесчестном поступке или вероломном обмане не может быть и речи. Я ни в какой мере не обязана ехать в Индию, особенно с чужими людьми. С вами я отважилась бы на многое, оттого что восхищаюсь вами, доверяю вам и люблю вас как брата. Но я убеждена, что, когда бы и с кем бы туда ни поехала, я проживу недолго в этом климате.

– Ах, так вы боитесь за себя? – сказал он с презрительной усмешкой.

– Боюсь. Бог не для того дал мне жизнь, чтобы я ее загубила, а я начинаю думать, что поступить по-вашему для меня равносильно самоубийству. Кроме того, прежде чем я окончательно решусь покинуть Англию, я должна увериться, что не смогу принести больше пользы, оставшись здесь, чем уехав.

– Что вы имеете в виду?

– Объяснять нет смысла, но есть одно сомнение, которое давно уже мучит меня; и я никуда не поеду, пока оно не будет устранено.

– Я знаю, к чему обращено ваше сердце и за что оно цепляется. Чувство, которое вы питаете, беззаконно и нечестиво! Давно уже следовало подавить его; неужели вам не стыдно даже упоминать о нем? Ведь вы думаете о мистере Рочестере?

Это была правда. Я признала ее своим молчанием.

– Вы собираетесь разыскать мистера Рочестера?

– Я должна выяснить, что с ним сталось.

– Тогда, – сказал он, – мне остается только поминать вас в своих молитвах и от всего сердца просить Бога, чтобы вас действительно не постигла судьба отверженных. Мне казалось, что в вас я встретил избранницу. Но человеку не понять путей Господних. Да свершится воля Его.