Онлайн книга «Красна Марья»
|
— Ты что, Михалыч, наклюкался уже? — И уточнил, подозрительно вглядываясь в рослую фигуру, вырисовавшуюся в лунных бликах, и нащупывая наган: — Или это не ты, Михалыч? — Я это! — веско произнес Алексей, подскочив к офицеру, дал ему под дых, выбил внезапно выстрелившее оружие, сунул кляп в рот и, проворно скрутив, стремительно поволок вниз по улице, благо привязанный конь стоял уже близко. Оттащив к забору пленного, он рванул за повод настороженно прядавшего ушами мерина, свесившего морду в сад. Развернув коня, взвалил на него офицера. Вскочив в седло (ну и кляча же у этого негодяя связного!), Алексей резко взял с места и потрясся за село. Часовые кричали, поднимая тревогу. Топая, заметались солдаты. По нему стреляли, но выручала темнота. Алексей погнал коня к условленному леску. Вскоре он услышал голос Митяя: — А я тут с пригорочка наблюдаю — все видать: луна, что твоя любушка, светла, круглолица! Слышу — выстрелы, вижу — ты на лошади к полям пошел, ну и я — наготове! — Оставь в покое мою любушку и не болтай. На, держи! Алексей перевалил офицера на дюжего коня Митяя, и они на рысях ретировались — только лунная пыль столбом… * * * Офицер отказался подтвердить информацию сочувстующего советской власти местного жителя, цедя сквозь зубы ругательства насчет «грядущего Хама» и конца света. Не видя смысла возиться, его расстреляли. Алексей мрачно наблюдал, как пленного вывели из штаба дивизии: совесть упрекала его в том, что он повинен в гибели и этого человека. Он все чаще подумывал о том, чтобы вторично оставить Красную армию. Беззастенчиво поминая боевые заслуги, Алексей выцыганил у товарища Клячина пару деньков для поездки в Энск — проведать Линку и исповедаться у отца Серафима. Пораздумав, окольными путями передал в Ковалевскую, чтобы вызвали Дарью с ребенком. Та немедленно прибыла. Стоя рядом с гордой Дарьей, Алексей подержал спеленатого сына и, передав ей дитя, вскочил в телегу и принял вожжи: — Садись! — Куда это? Домой?! — Тут недалеко… Полдня ходу. — Ты што это удумал? Со свету сжить?!! — Да не пугайся, дура… Крестить повезем! — Так у нас недалече церковь… И крестины трэба… — Обойдемся без крестин — время военное. А не согласна — поворачивай домой, проваливай — и больше не показывайся! Дарья заплакала. — И што это ты, окаянный, изгаляешься надо мной! Веревки вьешь! Не я ли тебе сына родила! Алексей смягчился: — Ну, полно тебе, Дарья. Так надо, понимаешь… Духовник у меня там, крестить ребенка звал… Поехали, говорю — садись! Дарья забралась на телегу, устраиваясь на сене, все еще всхлипывая. Ребенок запищал — она принялась убаюкивать его, воркуя горлицей: — Тише, Степушка мой… Тише, родненький. Алексей дернул вожжи, прицокнув языком. Глава 20 Красные в панике оставляли города и станицы. Дивизия под командованием Артепьева была одной из немногих, что отступала организованно, не сразу сдавая позиции. В какой-то момент, получив небольшое, но поднявшее боевой дух подкрепление в виде рабочего батальона, дивизия даже немного отбросила противника, но вырываться дальше за линию фронта было опасно. Тем временем белые диверсанты взрывали мосты и железные дороги, дестабилизируя тыл. Ситуация складывалась нелегкая: справа и слева фронт откатывался, оставляя дивизию открытой с обоих флангов. Поступило распоряжение сворачивать позиции, отойти к ближайшему привокзальному городу и, погрузившись в эшелоны, передислоцироваться глубже и там занять оборону. Спешно, но без паники бойцы выполнили приказ, прибыли на место, выгрузились, рассчитались в шеренге, стали заново окапываться. В воздухе витало напряженное ожидание, но все-таки на некоторое время наступило относительное затишье. |