Книга Гондола химер, страница 23 – Морис Декобра

Ручини бросил папиросу, которая сморщилась на темной воде, и посмотрел на леди Диану, неподвижно слушавшую его с руками, закинутыми за голову. Ручини рассмеялся коротким сухим смехом, напоминавшим насмешливый крик ночной птицы.

– Я был молод, леди Диана. Я жестоко страдал. Моя пытка длилась больше половины ночи. К четырем часам утра Линда приказала незнакомцу освободить меня. Тот приблизился. Но, увидя мой взгляд, полный ненависти, она поняла, что я убью его, и отослала незнакомца. Освободив меня, она проговорила хриплым голосом:

– Я сказала, что накажу тебя за то, что ты изменил мне с Людмилой.

– Что же вы сделали? – беспокойно воскликнула леди Диана.

Я сделал то, что сделал бы всякий отчаявшийся влюбленный. Я бросил в лицо этой женщине оскорбление, достойное ее поведения, и, настаивая на своей невинности, помчался в свою комнату укладывать вещи. Через четверть часа, глубокой ночью, я покинул замок, отправился пешком на вокзал, находившийся в пяти километрах, и сел на первый поезд, отходивший в Львов. Более уравновешенный человек отправился бы в Берлин или Вену утешаться в других объятиях. Но я был слишком разбит, измучен, подавлен. Я искал забвения в другом. Через некоторое время на мне была форма солдат легиона.

Леди Диана закрыла глаза. Помолчав, она спросила:

– А теперь как бы вы поступили?

– Теперь я сказал бы Линде: моя дорогая, ваша изобретательность достойна Екатерины Великой.

– Нет, дорогой мой, если бы вы любили еще, вы бы не сказали этого.

– И все же я сказал бы это, потому что я больше не любил бы и никогда больше не полюблю.

Жест шутливого протеста шотландки заставил венецианца улыбнуться и прибавить:

– Я знаю все, что вы мне скажете. Но когда я говорю, что больше не полюблю, я имею в виду, что никогда больше не отдамся всепоглощающей страсти. Конечно, я буду еще желать многих женщин. Может быть полюблю некоторых, но спокойно, мирно. Эпоха молниеносных страстей, сердцебиений, дежурств под дождем и писем, омытых слезами, – все это отошло для меня в область предания. Мое счастье удовлетворяется короткими развлечениями и предпочитает осторожный крик перелетной птицы чириканию ручной сороки.

– Значит, недостойное поведение одной женщины излечило вас навсегда от женщины вообще?

– Не излечило от женщины, но оттолкнуло от любви.

– А после вашего пребывания в легионе? Мне кажется, что вы должны были переродиться там и, сложив оружие, могли встретить кого-нибудь, кто бы заставил вас забыть владелицу Карпатского замка.

– Я действительно столкнулся с женщиной и готов был влюбиться, но, к счастью, судьба отвела руку, подносившую волшебный напиток к моим губам.

– Расскажите мне об этом.

– Она была парижанкой. Муж – англичанин. Я играл с ним в гольф в Виши. Он представил меня своей жене, прелестному созданию, необыкновенно изящному. Я никогда не видел такого чувства красок, такого вкуса линий, такого инстинкта выдержки. Я настойчиво ухаживал за этой женщиной, как будто разделявшей мою страсть. Она предложила мне соединить свою жизнь с моей. Я с радостью согласился. В Биаррице нас захватил сыщик, нанятый ее мужем. На другой день моя сообщница исчезла. Позже я узнал, что все это было подстроено, чтобы получить развод у мужа и выйти замуж за очень богатого американца, предложившего ей в одном из нью-йоркских ресторанов-крыш сердце и миллионы. Я никогда не видел ее больше. Она закончила мое лечение, начатое полькой.