Книга Русалки Обводного канала, страница 75 – Виктория Лисовская

– Вы думаете, это она убийца? – глухо спросила Глаша.

– А кто еще, я собственными глазами видел топор в ее руках, видел, как Анфиска чуть Мирона Ткачевского не зашибла! – ответил капитан.

– И я тоже все видал, потому и стрелял, ну, чтоб остановить убивцу! – закивал городовой.

– Деток, правда, ее жалко! – заметил капитан Железнов.

Глафира неопределенно кивнула, пытаясь найти признаки жизни у Анфисы.

Калашникова продолжала хохотать в своем кресле.

– А с ней это чаво? Чокнулась, что ли, от горя? – кивнул на нее городовой.

– Я думаю, это последствия магического ритуала и дурманящих трав, – печально ответила Глаша.

– С ней позже разберемся в отделении. Банник, вызывай давай сюда солдат своих, тело Савицкой в прозекторскую доставьте, а эту даму, которой все так смешно, на всякий случай в нашу арестантскую отправьте, пусть в себя придет на свежем воздухе, – распорядился Железнов.

– А с этим чаво делать? – почесал в затылке Банник, рассматривая лежащего без сознания на кровати Мирона Ткачевского.

Семен Гаврилович подошел к лихачу-извозчику, потрогал теплую руку, свисающую с кровати.

– Живой вроде. Пошли за доктором кого-нибудь из солдатиков, мужик без сознания, пусть доктор его осмотрит! – приказал Железнов.

Глаша в это время подошла к бутылке с вином, которая выпала из рук Арины, понюхала содержимое стакана, даже слизнула капельку с пальца, внимательно оглядела узор на бутылке.

А капитан Железнов попытался разбудить спящего Мирона, но тот мирно и глубоко спал, не подавая никаких признаков жизни.

Калашникова продолжала безумно хохотать.

Санкт-Петербург. Август 2022 г.

Ксюша в ужасе сбежала с последней ступеньки эскалатора и на карачках принялась собирать то, что осталось от фамильной драгоценности.

– Мама меня прибьет, – шептала она в растерянности.

Брошь раскололась на две равные части, несколько камней откололись от украшения и сиротливо лежали на грязном полу станции «Площадь Восстания».

Собрать все осколки помог девушке рыжий веснушчатый дежурный.

– А я смотрю, что-то мне под ноги летит, – делился он впечатлениями. – Сначала подумал – бомба, сейчас время неспокойное, а тут вон украшение какое красивое… было… – добавил парень.

При этих словах Ксюша зарыдала.

Толпа, сбегавшая с эскалатора, с трудом огибала застывшую парочку – рыдающую полноватую девушку и тощего нескладного дежурного. Многие ругались, что и тут пробки создают на ровном месте.

– Не реви, пойдем сюда сядем, – парень потащил Ксюшу к скамейке у стены под позолоченными барельефами.

Ксюша молча плакала, размазывая тушь по щекам.

Какой же надо было быть дурой, чтобы разглядывать старинное украшение на движущейся лестнице. Мама очень расстроится! Тут дело не только в финансовой цене реликвии, но и в памяти о прабабушке Любе, да и ее секрет теперь никто никогда не разгадает.

Ксюша снова захныкала, на коленях пытаясь собрать мозаику из того, что раньше было бесценной брошью.

– Дорогая была штучка? – участливо спросил рыжий парень и протянул девушке пачку бумажных платочков.

– Дорогая, но не в плане денег, это от прабабушки, она очень ею дорожила, а я разбила, – снова заныла девушка.

– Смотри, когда эта штучка отлетела, то тут еще что-то было, – дежурный протянул Ксюше клочок пожелтевшей бумажки, свернутый в тоненькую трубочку. – Меня, кстати, Саша зовут.