Книга Забыть о девочках, страница 27 – Жаклин Баблиц

Настолько, чтобы вывести на новый уровень всю эту хореографию?

Все знают, что случилось с Бет Лавли в 1996 году. Но что случилось с Энни Уитакер, когда Итан Освальд взял ее на прицел?

Каким только способом не может исчезнуть девушка, думает Рут.

За окном, должно быть, уже стемнело. Пришла пора ужинать? Ей хочется есть. И пить. А еще ей мокро – в том месте, где она описалась. Он, наверное, рассердится, когда придет, потому что матрас насквозь мокрый. Ненадолго стало тепло, даже приятно. И легко. А потом появилось обжигающее чувство стыда. Семилетние дети не писают в постель.

Он велел не вести себя как маленькая. Еще в фургоне она догадалась: что-то не так. Сначала чуть-чуть не так. Потом уже не чуть-чуть. Он вел машину слишком быстро, что-то напевая под нос, – так делал ее папа, когда думал, что остался в доме один.

Кто-нибудь знает, где она?

Еще не случалось такого, чтобы она не приходила домой к ужину. Даже если заигрывалась дольше положенного – что неудивительно в городке, где почти перед каждым домом на лужайках стоят водяные горки, а некоторые задние дворы уходят прямиком в лес. В дикий лес, в котором, как рассказывал кто-то в школе, можно встретить барибала, если не слишком шуметь. Она всегда мечтала о такой встрече, но ее так и не случилось.

С одной стороны, она хочет, чтобы он пришел. Человек, который покормил ее на своей кухне бутербродом с яйцом и дал стакан воды, а потом сказал: «Идем со мной». Так она оказалась в этой комнате. На матрасе, с которого не может слезть и на который написала, как младенец.

Все же она не младенец и понимает: лучше пусть он будет подальше. Она в большей безопасности, когда его нет рядом. Наверное, он действительно ушел, потому что за стеной не слышно ни шороха. Только вокруг сгущается темнота, а в ушах – шипение и грохот.

– Пожалуйста! – кричит она на всякий случай и колотит по стене свободной рукой. – Я хочу домой!

Ответа нет. Но потом она слышит, как шуршат по гравию шины, прямо под заклеенным бумагой окном. Со стуком захлопываются дверцы. Она ощущает вибрацию.

И слышит, как поворачивается ключ в замке. Шаги. Шепот. Смех. Он вернулся. И привел кого-то еще. Девушку.

Она снова стучит по стене, в это мгновение смех умолкает.

Вместо него звучит музыка. Громче, чем смех. И приятнее. Она закрывает глаза и представляет себя в балетном классе. Новый учитель говорит, танец может сделать тебя счастливой, даже если тебе грустно, – он дает какие-то «индорфины». Наверное, они есть у дельфинов, потому что дельфины всегда улыбаются.

Сейчас она танцует под музыку. Все быстрее и быстрее. Вырывается из этих цепей, из этой мокрой вонючей кровати. Подпрыгивает в воздухе, как счастливый дельфин. Свобода…

А затем музыка смолкает.

Смех. Шепот. Шаги. Щелкает замок. Хлопают дверцы и шуршат по гравию шины.

Вся ее грусть снова с ней. Потому что на самом деле она вовсе не танцевала.

«Скорее всего, выйдет за убийцу».

Эти слова звучат у Рут в голове, когда на следующее утро она открывает глаза.

Сводив Ресслера на улицу (и заодно попросив прощения за то, что на этой неделе была очень рассеянной собачьей мамой), она возвращается в свою комнату, которая уже почти заменила ей всю квартиру целиком. Если она вспоминала о еде, то принимала пищу за рабочим столом или в кровати. Что бы она ни просматривала, что бы ни читала – все тоже происходило в этой комнате. Выходила она отсюда только на работу и на прогулку с Ресслером.