Книга Убить Кролика Питера, страница 106 – Ли Чханён

Юноша помнил эту дорогу. Нет, он никак не мог ее забыть.

Однажды зимой пятнадцать лет назад пятилетний мальчик с самого утра дрожал и кашлял. Мама сказала, что он слишком много играл на улице, поэтому простудился.

Папа посадил его в машину и повез в больницу. Чтобы доехать от дома до больницы, нужно было проехать по дороге рядом с железнодорожными путями.

Мальчика интересовало все вокруг. Почему небо голубое? Почему тает снег? Почему у сестры нет краника между ног? Когда он станет таким же высоким, как папа?

Папа сказал не разговаривать, чтобы горло не разболелось еще сильнее. Но мальчик не послушался. Он продолжил задавать вопросы.

В конце концов он начал сильно кашлять, как будто у него была пневмония.

Папа с беспокойством посмотрел на сидящего сзади сына.

Если бы мальчик не закашлял, папа бы увидел, что впереди на них несется огромный грузовик.

Папа, с опозданием заметив его, быстро повернул руль. Машина врезалась в дерево на холме рядом с железнодорожными путями. Это был платан, одиноко стоящий среди деревьев гинкго.

Тело мальчика на мгновение взлетело, но, уперевшись в ремень безопасности, вернулось обратно. Вся передняя часть машины помялась. Папа ударился головой о руль. Из его головы текла кровь. Мальчик никогда не видел столько крови.

Он заплакал.

Плач всегда помогал. Когда он плакал от голода, мама прибегала и давала ему еду. Когда он плакал, потому что не мог передвинуть тяжелую игрушку, на помощь прибегала сестра. Для мальчика плач был чем-то вроде волшебного заклинания.

Поэтому он плакал. Плакал громче и печальнее, чем когда-либо раньше.

Папа взял мальчика за руку. И заговорил.

Его слова звучали как просьба, но в то же время как утешение.

Тогда мальчик не знал, что эти слова будут для папы последними.

К сожалению, на этом его воспоминания заканчивались.

Он помнил температуру воздуха в тот день, ощущение солнечных лучей на своей коже, запах жвачки, которую жевал спасатель, и процессию муравьев, взбирающихся на платан, но лишь одно никак не вспоминалось.

Что тогда сказал папа?

Мальчик не знал, в чем было дело, – то ли он слишком сосредоточился на плаче, поэтому не смог расслышать этих слов, то ли слышал их, но забыл, потому что прошло много времени.

После аварии он не мог говорить. Его это не расстраивало и не злило.

Мальчик больше не садился в машину. Теперь он жил по правилам, чтобы больше не простужаться, и начал запоминать каждое мгновение, чтобы больше не забыть ничего важного.

Мама сказала, что папа Ынчхона тоже вернется, как папа Кролика Питера.

Но папы все не было.

Глядя из окна больничной палаты на заброшенные железнодорожные пути, юноша подумал: если пойти туда, возможно, удастся вспомнить слова папы.

Может быть, он сказал, что не вернется, а юноша ждал его, как дурак. А может, он сказал, где его найти, но юноша просто ждал.

Медсестре, которая отвела Ынчхона в смотровой кабинет, позвонили. Ответив на звонок, она затопала ногой, будто случилось что-то срочное. А затем сказала:

– Сможешь дойти один? Поднимись на лифте на пятый этаж, а там иди в палату пятьсот четыре.

Юноша кивнул. Медсестра тут же быстро ушла.

Юноша не стал заходить в лифт, а вышел из больницы.

Гинкго, гинкго, гинкго…

Пройдя двадцатое дерево гинкго, он наконец увидел платан с большими листьями.