Онлайн книга «Макбет»
|
Это была установка для аверсивной терапии[52]. Пока на экране транслировалось видео, у привязанного к креслу человека с помощью электрических разрядов и наркотиков вырабатывался рефлекс, заставляющий его прочно ассоциировать[53]увиденное с испытанной болью. Подобные методы применялись с целью «исправить» определённую модель поведения… или образ мыслей. Человеческое тело можно сравнить с отрегулированным прибором. Вкусная еда пробуждает у нас аппетит, чужая красота вызывает влечение, удар причиняет боль, а грустные истории заставляют плакать… Каждое ощущение передаётся соответствующим органом чувств. А такая «терапия», в теории, грубо взламывает систему: из тела словно выдёргивают провода, вставляют их в другие порты и накрепко заваривают. Но получится ли в действительности перепаять чувства человека из плоти и крови, как контакты на плате? Подобными «модификациями» можно сломать даже бездушный механизм, что уж говорить о живом существе. Уголок глаза Ло Вэньчжоу дёрнулся. Он вспомнил о постоянно меняющейся татуировке Фэй Ду. Так она скрывала шрамы? Фэй Ду возвращается сюда время от времени, чтобы «подзарядиться»? Он не боится, что причинит себе непоправимый вред? Если он по ошибке убьёт себя, его тело будет разлагаться в тёмном подвале несколько месяцев… Неужели этот лощёный молодой господин, элегантный от запонок до оправы очков, не страшится превратиться в груду гниющего мяса, пожираемого личинками? Видимо, нет. Фэй Ду не испытывал никакого благоговения перед жизнью и смертью и вовсе не дорожил своим телом. Ему был неведом страх, потому что он вообще не испытывал эмоций: Фэй Ду было наплевать, с кем он развлекается или спит, его отношение можно было описать одним словом – безразличие. Он предпочитал приходить сюда в одиночку, привязывать себя к медицинскому креслу и играть со своей жизнью, лишь бы не поделиться с кем-то хоть словом правды. Когда Ло Вэньчжоу оправился от шока и хаос в его душе слегка унялся, его обуяла всепоглощающая ярость. Ему безумно захотелось броситься на второй этаж, выломать дверь в комнату, а затем затащить Фэй Ду в ванную и окатить холодной водой, чтоб неповадно было. Этот ублюдок притворялся искренним и всё больше сближался с капитаном, пока тот не впустил его в своё сердце… лишь для того, чтобы затем вернуться в свою неприступную крепость без окон и дверей, наглухо отгородившись от мира. Таким образом он растрачивал не только свою жизнь, но и доброту других людей. Ло Вэньчжоу развернулся и спешно покинул подвал, а затем в два прыжка поднялся на второй этаж. Фэй Ду не было в комнате, в которой он жил, будучи подростком, он заперся в спальне матери, где она покончила с собой. Из-за двери не доносилось ни звука – неизвестно, чем он там занимался один-одинёшенек. Собравшись с духом, Ло Вэньчжоу постучался. В спальне у окна стояло подвесное плетёное кресло, напоминающее птичье гнездо. Раньше из него открывался прекрасный вид на садик, а теперь виднелось лишь унылое поле из каменных плит. Фэй Ду сидел неподвижно, стеклянными глазами глядя в окно. Услышав стук, он немного ожил и повернулся к двери. – Фэй Ду, открой. Мне нужно с тобой поговорить, – позвал Ло Вэньчжоу. Фэй Ду не шевелился, но на губах его вдруг расцвела странная улыбка, как будто он смотрел фильм и предвкушал дальнейшее развитие сюжета. |