Книга Топить в огне бушующем печали. Том 1, страница 198 – Priest P大 (Прист)

Тем временем Шэн Линъюань видел за ложной учтивостью, написанной на лице Сюань Цзи, желание проклясть всех его предков и потомков до седьмого колена. Хмыкнув, бывший император равнодушно бросил:

– Понятно…

– Когда такая важная шишка, как Дань Ли, не стала показывать свое лицо, я сразу заподозрил подставу. Сообразил, что ты отведешь ему особую роль! – запальчиво объяснил Сюань Цзи.

– Дань Ли никому не показывал свое истинное лицо, – невозмутимо парировал Шэн Линъюань. – Когда другие видели его лицо без маски, они наблюдали еще одну маску, правда, из человеческой кожи. Говоря про него «лицом, словно дева, пригож», вы, потомки, сами того не зная, подразумеваете его самую известную маску из человеческой кожи – он пользовался ею чаще других. И Алоцзинь тоже никогда не видел истинного лица учителя. К тому же я не настолько искусен, чтобы подделать воспоминания в присутствии хозяина чар.

– Да конечно! – криво усмехнулся Сюань Цзи. – Иначе как бы ты подсунул наживку? Пусть этот Дань Ли всегда скрывал лицо, однако он постоянно торчал рядом с тобой, играл в твоей жизни важную роль, а тут вдруг ему уделяют не больше внимания, чем какому-то стражу императорских покоев. Нет, ты подавлял собственные воспоминания, не позволял себе думать о нем слишком часто и подробно. А иначе представление, которое ты разыграл как по нотам, пошло бы вкривь и вкось. Может, у меня и неважно с математикой, но девять классов я худо-бедно окончил и могу посчитать, что в воспоминаниях представлены точки зрения трех разных людей. Не так ли, ваше величество? Или вы думали, что я совсем не умею считать?

Логика Сюань Цзи была проста: если бы «Обратный поток» показывал исключительно воспоминания Шэн Линъюаня, многие сцены они бы никогда не увидели. Стоит только задуматься, где и кто выступает свидетелем, как сразу становится ясно, что воспоминания представляют смесь из точек зрения Алоцзиня, Шэн Линъюаня и самого загадочного участника – Дань Ли.

Воспоминания Дань Ли промелькнули только в самом конце, как бы невзначай, да и на информацию были очень скупы. Речь идет о сцене в убежище шаманов, когда кукла в человеческой коже подожгла озеро алтаря. Марионеткой всяко управлял Дань Ли, то есть эти воспоминания должны были принадлежать ему.

Как ни крути, но воспоминания человека всегда идут от одного лица, и в них невозможно поменять точку зрения. Также невозможно помнить то, что с человеком никогда не случалось. И уж тем более в воспоминаниях одного человека не будет столько гладких, как в кино, переходов от одной перспективы к другой. Значит, воспоминания в «Обратном потоке» – это изначально сочетание как минимум двух точек зрения.

Об этом свидетельствует еще одна деталь. Как только Шэн Линъюань и Сюань Цзи оказались в пространстве «Обратного потока», им первым же делом показали спасение маленького принца и его встречу с Алоцзинем. Разумеется, это воспоминание целиком и полностью принадлежало юному шаману, поскольку сам принц-изгнанник был тяжело ранен и чуть ли не терял сознание. Его принес на спине старейшина клана. И вряд ли измученный ребенок сумел бы запомнить (и в принципе увидеть), как пробуждается шаманская деревня на склонах гор. К тому же первым действующим лицом в этих воспоминаниях был как раз Алоцзинь, с кем Шэн Линъюань и Сюань Цзи столкнулись в роще.