Книга Топить в вине бушующее пламя печали, страница 179 – Priest P大 (Прист)

На самом деле, с точки зрения логики все было предельно просто. Если в «обратном течении» действительно была память Шэн Линъюаня, то все воспоминания должны были быть от лица самого Шэн Линъюаня.

Однако, в них были три разные точки зрения: Алоцзиня, Шэн Линъюаня и самая странная — Дань Ли.

Среди них воспоминания Дань Ли шли самыми последними. Они были тщательно замаскированы и содержали мало информации. В них была лишь малая часть всей истории, где шаманы спрятались в пещере, а марионетка подожгла алтарь. Той марионеткой манипулировал Дань Ли, поэтому вся картина на самом деле являлась отображением именно его памяти.

Субъективная память человека — это его собственная точка зрения. Разумеется, в ней не могло быть никаких изменений, и невозможно было «вспомнить» сцену, в которой он и вовсе не присутствовал. Более того, картины сменяли друг друга так плавно, будто это было кино или какой-нибудь сериал.

Следовательно, воспоминания в «обратном течении» никак не могли принадлежать только одному человеку.

Когда они попали в бездну «обратного течения», первая же сцена показала, как шаманы спасли раненого принца, и юный Алоцзинь впервые встретился с Шэн Линъюанем. Если вдуматься, то это действительно были воспоминания Алоцзиня. В то время Шэн Линъюань был серьёзно ранен, он всё ещё находился в шоке, когда глава клана принес его на гору. В таком состоянии он едва ли мог запомнить всю картину: горный склон и пробуждённые ото сна шаманы.

Первым важным персонажем, которого они встретили в воспоминаниях, также был Алоцзинь.

Шэн Линъюань, этот старый хрыч5, не мог не отреагировать, когда в «обратное течение» вмешался посторонний.

5 老鬼 (lǎoguǐ) — букв. демон; разговорное: «старый хрыч» (жена о своём муже).

Поэтому в начале, за пустячное прошлое цеплялся не этот бессердечный демон, а сам Алоцзинь.

Неудивительно, что, когда Сюань Цзи пытался его успокоить, этот дьявол оставался невозмутим!

Когда Шэн Линъюань попросил его «задавать вопросы», это на самом деле было не для него, а для Алоцзиня.

— Временные точки некоторых важных событий в этих воспоминаниях согласуются с историческими фактами, которые я изучал. Поэтому я считаю, что они правдивы. Но большинство из них принадлежат ему, — сказал Сюань Цзи.

— О? Откуда ты знаешь?

— Даже если ваши с Алоцзинем воспоминания связаны между собой, вас всегда окружали только люди со смазанными лицами, такие как министры гражданских или военных дел. Но все шаманы выглядели живыми, и их лица также были отчётливо видны. Их привычки и обычаи можно было рассмотреть во всех подробностях. Похоже, кому-то не терпелось рассказать мне правду о расцвете и падении своего клана. Это почти то же самое, что «излить душу». Ваше Величество, разве вы знаете, как пишутся слова «излить душу»?

— Неплохо, — ответил Шэн Линъюань, при этом даже не сдвинувшись с места. Он оставался непоколебим, словно гора.

— В дополнение к подавлению воспоминаний и опустошению своего разума, вы манипулировали чужими эмоциями, пытаясь заставить его появиться. — холодно продолжил Сюань Цзи. — Это был первый раз, когда я так много говорил. Когда вам обоим удалось сбежать из лап демонов в столь юном возрасте, я сказал, что это было слишком странно. Это и вдохновило вас надеть мне на голову горшок с помоями?