Книга Топить в вине бушующее пламя печали, страница 716 – Priest P大 (Прист)

Теперь он знал, кем был этот так называемый «Хранитель огня». Камень нирваны разбился и Сюань Цзи вспомнил все, что ему следовало помнить. Шэн Линъюаню не стоило здесь оставаться. И пусть Сюань Цзи порой сбивался с пути, но он не был бездельником все эти три тысячи лет1. Он был надежным человеком и больше не нуждался в чьей-либо защите.

1 活到狗肚子 (huó dào gǒu dǔzi) — жить в собачьем желудке (обр. в знач.: потратить жизнь зря).

Но, в конце концов, Его Величество так и не смог уйти. Он был тем еще эгоистом и пакостником, он просто не хотел уходить.

В юности Дань Ли учил его без колебаний принимать решения.

Именно так Шэн Линъюань и поступал. Лишь два раза в жизни он допустил ошибку: в первый раз виной всему стало глубокое чувство привязанности. Он был слишком мягок с Алоцзинем, а тот, в свою очередь, все больше и больше переходил черту, пока его деяния не обернулись для юноши бедой. Второй раз причиной была его доброта по отношению к учителю. После уничтожения клана шаманов пропасть между ним и Дань Ли только увеличилась. Вскоре она стала такой огромной, что никто и ничто не смогло бы ее преодолеть, но Шэн Линъюань не мог поступить с учителем жестоко. В конце концов, чтобы избавиться от гнета Дань Ли, ему пришлось вырвать собственное сердце.

Но кто мог знать, что спустя столько лет после того, как он избавился от сердца, его постигнет «рецидив», и это обернется для Его Величества еще большими хлопотами.

Шэн Линъюань оглянулся и увидел, что Сюань Цзи последовал за ним, с тревогой озираясь по сторонам. Недолго думая, Его Величество растворился в воздухе, слился с западным ветром, пролетел над Сишань, проскользнул мимо ряда уличный фонарей и сквозь бурный поток машин понесся к центру города.

Миг, и божественное сознание Сюань Цзи накрыло всю гору. Почувствовав на себе взгляд прямого потомка их древнейших предков, все птицы, что населяли заповедник Сишань, тут же спустились на землю, накрыв крыльями головы. А все «особенные»… и даже некоторые смертные, обладавшими обостренной интуицией, содрогнулись.

Но Сюань Цзи так никого и не нашел.

Если бы Его Величество не боялся Небесного Бедствия, он мог бы применить свой самый продвинутый трюк, способный ослепить даже «глаза познания» южных обезьян. Но несмотря на то, что в этом мире он вынужден был подчиняться законам небес, если Шэн Линъюань не хотел показываться кому-либо на глаза, то у него в запасе было еще много способов скрыться из виду и не дать никому себя найти.

Сюань Цзи нахмурился и вспомнил слова, сказанные Шэн Линъюанем на обратном пути из Цзянчжоу.

Бессовестные, несправедливые, грубые и неимоверно постыдные слова.

Человек и меч. Каждому из них уготованы разные дороги… Разве это не абсурд?

В тот день Сюань Цзи решил, что Его Величество сказал такое «неспециально». Он был ослаблен и ранен. Но теперь он понял, что все было совершенно не так. Шэн Линъюань сказал это уже после того, как все тщательно обдумал!

Что в прошлом, что теперь, все раны и травмы быстро превращались в гнев. Сюань Цзи десятилетиями предавался отчаянию. Всю жизнь его мучило видение того, как чья-то тень, очертя голову, прыгает в раскаленную магму.

«Я ждал тебя три тысячи лет, и ты смеешь говорить, что у нас разные дороги?» — подумал Сюань Цзи.