Книга Топить в вине бушующее пламя печали, страница 724 – Priest P大 (Прист)

— Три тысячи лет я бережно хранил у себя твое сердце и кровь Чжу-Цюэ, что некогда текла по твоим венам. А теперь ты не только не желаешь платить за мои услуги, но и отказываешься забирать свои вещи обратно. Ну, вот и что мне с тобой делать? — вздохнул Сюань Цзи. — Я так зол.

Шэн Линъюань не проронил ни слова, ему нечего было на это ответить.

В ушах жутко шумело. Когда по пересохшим венам хлынула кровь, у Его Величества поднялось давление. Казалось, что его голова вот-вот лопнет, взорвется, как паровой двигатель. Но, вопреки ожиданиям, свежая кровь продолжала свой бег по его телу. Он чувствовал себя мертвецом, которого насильно выкопали из могилы, отогрели, сделали массаж, а после отправили в сауну. Это была его собственная кровь, но он так давно отрекся от нее, что теперь она казалась Шэн Линъюаню чем-то инородным. Его будто сварили заживо.

А после настала очередь сердца.

Тонкие кроваво-красные нити опутали все его тело, и наконец, собрались в груди. Что-то с треском выпало из зияющей дыры и покатилось в фальшивую траву… Это была та самая фигурка, изображавшая птичку, гоняющуюся за бабочкой. Фигурка, которую Шэн Линъюань забрал из витрины маленького ресторанчика в Юйяне.

Шэн Линъюань проводил безделушку затуманенным взглядом, и Сюань Цзи тут же протянул руку, чтобы поднять ее.

Сразу после этого Его Величество вновь ощутил на спине чужие руки, ровно в том месте, где под ребрами билось сердце:

— На что ты смотришь? В прошлом ты использовал дыру в груди как кладовку и хранил там десятки цзиней сломанного железа, а теперь носишь с собой эту кривую деревянную фигурку? Они продаются в магазинах по десять юаней за штуку. Ваше Величество, почему в вашем сердце есть место для всякого хлама, а для меня нет?

Шэн Линъюань открыл было рот, но так и не смог произнести ни слова. Он тяжело дышал, казалось, вся его кровь разом прилила к груди. Давно потерянное сердце вернулось на свое место, и теперь стучало так сильно, что грозилось сломать ему ребра.

А где-то снаружи непрерывно звенели новогодние колокола, на бесчисленных городских экранах взрывались экологически чистые электронные фейерверки. Чувства Шэн Линъюаня ожили и обострились в сотни раз.

Радостные голоса людей, шум ветра и бормотание тысячи телевизоров в чужих квартирах, гул сотен звонящих телефонов… Все эти звуки разом достигли его ушей, и Его Величество, наконец, сдался.

Три тысячи лет назад, в канун Нового года, невидимой тенью Сюань Цзи пришел во дворец, забрал его вырванное сердце и надолго попрощался с владыкой людей.

Три тысячи лет спустя, в канун Нового года, Шэн Линъюань упал в объятия Сюань Цзи.

Кроваво-красные «шелковые нити» вновь вернулись в руки Сюань Цзи, а сияющий в центре его лба тотем выцвел и из алого сделался золотым… Бледно-золотым. «Шелковые нити» оставили на его ладонях несколько быстрозаживающих царапин. Бережно собрав оставшиеся капли крови, Сюань Цзи начертил на спине Шэн Линъюаня печать и беззвучно произнес что-то на самом романтичном в мире русалочьем языке.

Это был один из заветов, полученных им при встрече с королем морей. Тайна русалочьего народа.

В мире «тайну русалочьего народа» называли «Драгоценной любовной книгой». На первый взгляд в ней не было ничего выдающегося, сплошная неразборчивая ересь. Взять, к примеру, технику «отсечения мыслей». Находясь на пороге смерти, нужно было собрать весь накопленный за годы совершенствования опыт, создать из него камень и повесить этот камень на шею возлюбленному.