Книга Топить в вине бушующее пламя печали, страница 792 – Priest P大 (Прист)

Сюань Цзи в растерянности смотрел на Шэн Линъюаня. Наконец он не выдержал и прошептал:

— Я… Лишь несколько лет спустя, когда пламя Чиюань, наконец, погасло, я смог ненадолго выйти в мир. Первое, что я сделал после того, как покинул каньон, ограбил императорскую библиотеку, принадлежавшую твоему племяннику. Сдается мне, Дань Ли все просчитал. А раз он мог предсказать что угодно, может, он оставил что-то и для меня? Но ворвавшись в библиотеку я нашел лишь Альманах тысячи демонов и камень нирваны.

Не желая мириться с поражением, я пробрался в подразделение Цинпин. В те годы подразделение Цинпин сильно отличалось от того, что мы имеем сейчас. В его рядах встречалось множество прославленных мастеров. Даже росшие там цветы были намного сильнее меня. Если бы тогда я не убрался подальше от огня, то, в конце концов, свалился бы в него… Но мне повезло. В конце концов я все-таки нашел способ «взрастить душу мертвеца».

В те годы твоему племяннику было больше тридцати лет, он считался опытным и талантливым правителем. Пейзажи столицы изменились до неузнаваемости, но я был не в настроении рассматривать их. Я хотел только одного: вернуться в Чиюань и навсегда запереть себя там. Но прошло пятьдесят лет… а ты так и не откликнулся на мой зов.

Создание второго клинка далось Сюань Цзи нелегко. С одной стороны, это был честный обмен, жизнь за жизнь. С другой, Шэн Линъюань был частью Чиюань, а сам Сюань Цзи — его печатью. Они сплетались друг с другом, образуя одно целое, и, в то же время, были полными противоположностями.

Словно соперники, которым строго запрещено встречаться друг с другом.

Что такое пятьдесят лет? Пятьсот лет, пять тысяч лет… Пока в мире существует печать из костей Чжу-Цюэ, в этих цифрах нет никакого смысла.

Выслушав речи Сюань Цзи, Шэн Линъюань тихо вздохнул.

Клан крылатых всегда был шумным. Они ни минуты не могли просидеть спокойно. Чем бы они ни занимались, спустя всего три дня крылатые находили себе новое увлечение. Сюань Цзи с детства привык безобразничать. Он не раз пытался сосредоточиться и вести себя тихо, но его не хватало даже на полпалочки благовония.

Пятьдесят лет… сколько же благовоний он сжег?

— Создав первый камень, я решил, что наконец свободен. По крайней мере, так и было, пока я мог забыть о тебе. Это было прекрасное время. Я мог являться в мир живых и покидать его, когда вздумается… Но позже я понял, что камень нирваны несовершенен. Он оказался пустышкой, расходником. Много лет наш учитель искал обходные пути, но я не мог раскопать его могилу и задать все интересующие меня вопросы… Ведь у него не было могилы. Ты не построил ее… Я… Понятия не имею, что я несу. Ты ведь и сам понимаешь, что я пытаюсь сказать…

Шэн Линъюань не знал, смеяться ему или плакать. Его губы дрогнули и он, не перебивая, тихо хмыкнул. Он взял руку Сюань Цзи, почти сросшуюся с его ладонью, и сжал сведенные судорогой пальцы. Затем поднес их к своим губам и нежно поцеловал.

— Таким образом, я получил еще один урок. Я подумал, если срок действия камня нирваны составляет всего сто или двести лет, что ненамного больше, жизни обычного смертного, я мог бы вести себя как смертный. Мог бы создать семью… Не сумей я зачать ребенка, я бы просто усыновил сироту. А через сотню лет я превратился бы в дряхлого старика и лежа на смертном одре попрощался бы со своими внуками, разделил наследство и после «смерти» вернулся бы в Чиюань, любоваться результатами проделанной работы.