Онлайн книга «Пустая комната №10»
|
– Господи, Анна. Так ведь и аневризму можно заработать. Она пытается восстановить дыхание. – Извини. Так и есть? – спрашиваю я. – Что? – Ты в опасности? От этого вопроса с ее лица отливает кровь, но, если она и впрямь что-то знает о Генри и тех, кто его преследовал, быть может, она тоже в опасности. – Что? Нет. – Она поворачивается спиной и с чем-то возится, но, скорее, чтобы скрыть от меня лицо. – Тебе что-то нужно? Если у тебя протекает крыша, в сарае есть стопка ведерок из-под мороженого. Здесь это обычное дело, – говорит Касс. – Я знаю, ты что-то скрываешь. Она резко разворачивается и оглядывает меня с головы до пят. О чем-то молча размышляет, а потом смотрит мне в глаза. – Это ты оставила мне ту записку? – спрашивает она. – Что? Не понимаю, о чем ты. – Тогда я тоже не понимаю, о чем ты, – отвечает она. – Ты странно себя ведешь, если вдруг не заметила, – говорю я и, судя по тому, как она замирает, попадаю в больное место. Касс садится на край стола и смотрит в пол. – И кажется, я знаю причину. Она как будто каменеет, не смотрит в глаза и даже слегка съеживается. Словно ждет пинка. – И какова же причина? – наконец спрашивает она тоненьким голоском. – Тебе известно, что случилось с Генри. Она поднимает голову. – Что-что? – Ты знаешь всех вокруг и слышишь все их дурацкие разговоры. А ведешь себя так, будто пытаешься слиться с мебелью, не выделяться и не привлекать внимания, но я-то вижу. Ты всегда замечаешь, что происходит. Прямо как с Розой в тот вечер. За исключением того, что тогда я была здесь, но суть в том, что ты как муха на стене. Видишь то, чего, возможно, не должна, и поэтому тебе так страшно, – говорю я, и она закатывает глаза и ухмыляется, пытаясь скрыть, что у нее отвисла челюсть. – Я правда не понимаю, с чего ты это взяла. Было очень любезно с твоей стороны внести за меня залог, и я не сомневаюсь, что ты хороший человек, но думаю… ты все неправильно поняла. Ты ничего обо мне не знаешь, так что… Грохочет гром, и дождь стучит по крыше так громко, что нам почти приходится кричать. Касс закрывает дверь, которую я оставила открытой, потому что через нее хлестал дождь. Потом кидает на лужи пару полотенец. Становится тише, и мы смотрим друг на друга. – Я тебя не знаю, это верно, но ты знала Генри. Поэтому я стою перед тобой, умоляя рассказать, что тебе известно на самом деле. Что с ним случилось? Кто его убил? Это кто-то отсюда. Я уверена. И ты тоже это знаешь. Никто не будет вести себя так, как ты, если ему нечего скрывать, а тебе плохо удается скрывать тайны, так что… пожалуйста. Что с ним произошло? – Ты о чем вообще? – Ты знаешь, о чем я спрашиваю. – Никто не уби… Что?! Он же покончил с собой. Ты спрашиваешь, кто его убил? Хочешь сказать, что его убили? Полиция говорила другое… Это не… Это неправда. И снова, как тогда в машине, ее реакция явно неподдельная, не похожа на фальшивую. Но должна же быть причина, по которой она так себя ведет. Я просто чувствую это. Не могу объяснить почему, просто нутром чую. – Тебе нечего мне сказать? – спрашиваю я, чувствуя себя побежденной, измотанной. С отвисшей челюстью Касс садится в офисное кресло и несколько раз моргает. Смотрит в пол, потом стряхивает с себя оцепенение и поднимает взгляд на меня. – Ты сказала, что его убили. Не предположила. Так считает полиция? Это правда? – спрашивает она, тщательно выбирая слова, словно пытается соединить в голове какие-то фрагменты. Может, она что-то и знает, но лишь теперь, после этой новости, пытается сама понять что. |