Книга Пустая комната №10, страница 84 – Серафина Нова Гласс

– Ладно.

Рид взмахивает руками и пятится.

– И отдай мне ключи от машины, – требую я, он отдает и продолжает пятиться – демонстративно, на камеру.

– Тебе правда так нужны эти инструменты? Ух ты. Просто ух ты, – говорит Рид, а потом с ног до головы рассматривает Каллума. – Ну ладно.

Он огибает здание в обратном направлении. Мы с Каллумом застываем, пока не слышим, как он заводит машину и уезжает.

Каллум садится на корточки и проводит ладонями по лицу. Не могу сказать, облегчение это или ужас, а может, и то и другое одновременно.

– Что это за дело с инструментами? – бормочет он. – Господи, в какое же дерьмо ты меня впутала.

Несколько минут он прижимает руку к груди и старается отдышаться.

Я захожу внутрь, беру бумажные карты и бутылки с водой и говорю, что надо просто ехать, разберемся по пути, но пора отсюда выбираться. Каллум сидит сзади, пока мы не оказываемся за территорией «Платанов» и жильцы не могут увидеть нас вместе.

Мы едем долго и спокойно. Окно открыто, и я наслаждаюсь приятным вечерним ветерком. По радио негромко играют The Eagles. Мы почти не разговариваем, пока миль через сорок не оказываемся в пустыне. Но мы все равно настолько оцепенели, что с трудом осознаем, что собираемся сделать, и не может придумать как.

– Все деньги надо оставить при нем, – говорит Каллум.

Это я уже и так знаю, как бы ни было больно в прямом смысле слова выкинуть кучу купюр. Это грязные деньги, их могут отследить, мы не знаем, откуда они взялись и насколько опасно их хранить.

– Все документы тоже останутся при нем. Его телефон в «Платанах» и никак не укажет на нас, – добавляю я.

– Да, это так, – соглашается он, успокаивая себя повторением того, что мы уже и так знаем.

– Все будет хорошо, – произношу я в странном порыве говорить так, будто пытаюсь утешить расстроенного человека.

– Да, – бормочет Каллум.

Мы едем дальше в ночь и, когда понимаем, что вокруг ничего нет, только пустыня с редкими колючками, а горизонт поглотила тьма, решаем съехать с главной дороги. Проехав еще немного, останавливаемся возле скопления чахлых кустов и выключаем фары. Единственное освещение – море звезд. На одиноком участке шоссе нет ни одной машины, и мы достаточно далеко от основной трассы, чтобы остаться незамеченными в темноте… Наверное.

Никогда не задумываешься о том, сколько нужно времени, чтобы вырыть могилу. Такое просто не придет в голову, и кажется, будто это легко. А на самом деле уходят часы. А еще никогда не придет в голову взять с собой перчатки. Резиновые перчатки для прикосновений к телу – да. Но не рабочие. Двумя садовыми лопатами с деревянными ручками мы с Каллумом копаем с окровавленными руками, молча роем в кромешной тьме, слышно только наше дыхание и стук металла, входящего в землю.

Мы говорим редко и лишь о том, сколько еще времени это займет или сколько у нас воды, а потом, уже на рассвете, решаем, что яма достаточно глубока, а место удаленное, так что никто не заметит рыхлую почву.

Закончив, совершенно обессиленные, мы сидим на земле. Это ужасно. Как сказал однажды мой психотерапевт, травма живет в теле, и тогда я не совсем осознала, о чем он. Теперь я понимаю. Вес, запах, взгляд Эдди перед тем, как он рухнул, страх – все это теперь стало моей неотъемлемой частью. Это вписано в историю моей жизни, и я уже никогда не буду прежней. Больше уже не буду считать, что говнюк Рид и «Платаны» – это худшее, что может случиться. Теперь я живу с этим, ношу все с собой.