Книга На тихой улице, страница 126 – Серафина Нова Гласс

– Если будет суд, ей придется на нем присутствовать.

– Да, я… Да, она знает, что может жить здесь, – говорит Пейдж, но Грант подозрительно косится на нее.

– Она что, тебя боится?

Пейдж фыркает и почти смеется.

– Что за странный вопрос?

– Ты была с ней мила? Она хочет остаться? Ты прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю.

Грант прав. Пейдж и сама в курсе, какой бывает несносной, но он не знает и половины того, что произошло на самом деле.

– Она ведь здесь, – пожимает плечами Пейдж, но Грант не отвечает.

Она идет к дивану и садится. Грант следует за ней, садится рядом с Эйвери и наблюдает за спящей малышкой невообразимо долго.

– Я могу поспать на диване? – наконец спрашивает он.

Пейдж хочется ответить, что он не должен задавать таких вопросов в собственном доме. Это и твой дом!

Пейдж садится рядом с Грантом и кладет голову ему на плечо. Судя по тому, как он напрягается, а потом расслабляется, это его удивляет.

– И я с тобой, – шепчет Пейдж.

Грант поднимает голову и смотрит на нее. Она знает, что он уже почти год мечтал это услышать. Пейдж встает, идет к шкафу и достает стопку простыней и одеял. Они допивают свои бокалы и сворачиваются вместе на диване рядом с Эйвери.

Лежа в темной комнате, Пейдж смотрит в окно на черное небо с ноготком луны. Теперь она наконец-то знает, что произошло. И есть капелька надежды, что она сумеет с этим смириться. В свое время Грант узнает о том, каким стал Калеб в последние месяцы жизни, но сейчас она будет наслаждаться моментом. Пейдж где-то слышала, что луна – это мертвая звезда, попавшая в гравитационное поле Земли и оставшаяся в нем навсегда. Именно так она себя и чувствует – как мертвая звезда, удерживаемая неподвластными ей силами. Она хотела бы остаться такой навсегда.

Они сидят, переплетя голые ноги, а Пейдж прижимается к груди Гранта. Она знает, что не заслуживает его прощения и нежности, но так в них нуждается.

– Наверное, нам понадобится помощь по дому, – произносит она и, кажется, чувствует, как его сердце начинает биться быстрее, но Грант, по своему обыкновению, отвечает не сразу, в особенности когда речь идет о ней и ее непредсказуемых словах.

– С ребенком много возни, – замечает он спокойно, но его выдает учащенное сердцебиение.

– Хочешь помочь? Может, перевезешь вещи обратно?

Он не произносит ни слова, явно пытаясь сдержать эмоции. Просто несколько раз кивает, хотя Пейдж этого и не видит, но чувствует плечом.

– Хорошо, – произносит она, и они снова молча пьют.

Финна выпустили из тюрьмы, и, собираясь ехать за ним, я перебираю все способы, которыми могу его убить, поскольку теперь нет ни единого шанса, что какой-нибудь заключенный, неравнодушный к офисным работникам среднего возраста, зарежет его в тюрьме. Я могу отвезти его куда-нибудь в глушь, и с каждой милей он будет все больше паниковать, снова и снова задавать вопрос, куда я его везу, пока, наконец, не выпрыгнет из машины прямо на шоссе и не попадет под грузовик.

Мия прерывает мои фантазии:

– Мам!

– Что? Почему ты кричишь?

– Я тебя звала. Мама Энджи Хиллиард узнала от Бевви Нильсон, что папа в тюрьме. Какого черта? Он же в три часа должен отвезти меня на футбол, – возмущается она.

– Э-э-э… И отвезет. Я как раз собираюсь его забрать. И что за выражения? Веди себя прилично.