Книга Одна проклятая роза, страница 119 – Ребекка Дзанетти

Темная щетина на подбородке придавала ему вид дикого пирата.

– Ты вошла в мой мир, когда в первый раз открыла рот и сказала «пожалуйста», – сказал Торн, гладя меня по волосам, – и кажется, до сих пор не осознала, что ты и есть центр этого мира.

Эти слова тронули меня, но я собиралась подумать о них позже. В тот момент нужно было наконец выпроводить его из спальни, чтобы после достать из тумбочки вибратор. Я сходила с ума, просто ощущая его ладонь на своем затылке.

– Когда ты вернешься домой? – спросил Торн.

Нужно быть не человеком, чтобы после такого вопроса остаться равнодушной.

– Я и так дома. – В конце концов, у меня была гордость.

– Хорошо, тогда позже. – Он крепко сжал мою челюсть. – Ты веришь моим словам?

– Да. – Ответ сорвался с языка прежде, чем я успела обдумать его. Я знала, что он всегда говорил мне правду.

– Ладно, – сказал он, скользя пристальным взглядом по моему обнаженному телу. –  Алана, ты кончаешь только на меня, понимаешь?

Я заставила себя улыбнуться.

– Конечно.

В его глазах мелькнул смешок.

– Правило номер четыре: если кончишь без моего разрешения, я нагну тебя и трахну в задницу после того, как ты будешь умолять об этом. И, детка, ты точно будешь умолять. Сейчас ты к этому не готова.

От потрясения я слегка откинулась назад.

– Я никогда не причиню тебе боли, – продолжил Торн после короткой паузы, – и обещаю, что однажды сделаю так, чтобы ты этого захотела. Но сейчас тебе это не понравится – тебе нужно время подумать. Не заставляй меня доказывать тебе это, – сказал он, удерживая мое внимание, пока я инстинктивно не кивнула.

Затем, крепко поцеловав в губы, повернулся и тихо вышел из спальни.

Гребаное напряжение спало с моих плеч.

С мыслями об Алане и едва уловимым привкусом меда на языке я сидел в офисе «Гарвард Льюис и сыновья». На самом деле здесь не было ни Гарварда, ни его сыновей – это просто прикрытие. С такой вывеской можно было не бояться, что кто-то придет сюда или поймет, какой бизнес ведется в этой части Кремниевой долины. Если бы кто-то и заглянул в широкие окна, то увидел бы только тихую приемную с пустующей стойкой администратора. Настоящее действо разворачивалось за широкой стеной, в травматологическом отделении и нескольких смотровых кабинетах.

Развалившись в черном кожаном кресле и запрокинув голову, я безуспешно пытался согреть ноги, обувшись в дурацкие обогреватели. Будь у меня в тот момент пистолет, я бы его пристрелил.

– Перестань думать о том, чтобы пристрелить меня, – пробормотал он, читая что-то на планшете в другом конце кабинета.

Я с ненавистью посмотрел на него. Он был невозмутим. Наверное, к восьмидесяти годам, после операций на всех подряд – от раненых солдат до соседских коров, – тебя мало что способно вывести из себя.

Он продолжил листать планшет.

– Смотрю твои рентгеновские снимки, но на них нет того, что мне нужно, – сказал он, показывая мне их. – Видишь, органы, которые начали замерзать, выглядят немного ярче, потому что их плотность увеличилась. Края твоих почек выглядят очень плохо.

Я провел руками по лицу. Его слова были на вкус как кислый попкорн, и надо признать, неудивительно: уж кто-кто, а Док точно имел черный пояс по едкости.

– А еще, – продолжил он, – на этих снимках отчетливо видны края печени и сердца.