Книга О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта, страница 102 – Клиа Кофф

Ближе к Загребу Билл вновь взялся за руль – и мы немедленно заплутали. Еще бы! Билл вообще не смотрел на дорожные указатели. Было темно, но, к счастью, горели уличные фонари. Сделав запрещенный разворот через пешеходный переход и почти продырявив живую изгородь, Билл выехал к знакомому «Макдональдсу» и припарковался. Зайдя внутрь, мы почувствовали себя очень грязными по сравнению со стильными молодыми хорватами и заказали себе гамбургеры и картошку. Мы поселились в отеле «Дубровник», и у меня буквально начала кружиться голова, когда я пыталась одновременно принимать ванну, смотреть телевизор и изучать площадь под окном, где ездили старомодные трамваи, стояли крытые тележки, торговавшие блинами, и прогуливались пары.

Той ночью контраст между увиденным из окна отеля и увиденным за прошедший месяц из окна нашего микроавтобуса разом вытащил впечатления последнего времени из темницы моей памяти. Мы проехали всего несколько часов по трассе, но казалось, что здесь уже какой-то другой мир. Я вспоминала все, что еще недавно было таким обычным, каждодневным, вроде старушки, которую я видела каждый вечер: она сидела на крыльце перед своим домом рядом с пустой табуреткой, всегда в компании своей маленькой собачки. Если она сидела на табуретке, значит, у нее был гость. Я вспоминала и не очень обыденные вещи, например тот день, когда в Вуковаре забросали камнями колонну ООН, из-за чего наш военный эскорт повез нас домой другим маршрутом. Мы проехали мимо статуи, на бетонном основании которой был аэрозольной краской нарисован зеленый крест с четырьмя повернутыми буквами «С» в каждом углу: это символ сербских националистов, означающий «Само слога Србина спасава», то есть «Только единство спасает сербов». И я подумала о могиле, оставленной заботам других, о Клайде Сноу, ждущем трупы в Загребе, чтобы начать наконец их исследовать. Я вспомнила, что некоторые мужчины в могиле были одеты в две пары брюк – прямо как в Руанде. В той Руанде, где начался мой путь миссионера-судмедэксперта. Прошло всего десять месяцев после Кибуе, а я чувствовала, как будто занимаюсь всем этим уже долгие-долгие годы. И в то же самое время эти воспоминания из Кибуе – о телах в двух парах брюк или нескольких комплектах нижнего белья – были свежи, будто все произошло вчера. Они и сейчас так же свежи.

Всего группа в Овчарах эксгумировала из братской могилы более 250 тел. Клайд принимал их в Загребе и сам регистрировал. Помимо вскрытий и антропологического анализа проводилась работа по исследованию найденных вещдоков и их сравнительному анализу по базам данных по пропавшим без вести из вуковарского госпиталя. Как всегда, найденные у трупов личные вещи облегчили проведение предварительной идентификации, которую вскоре подкрепили результатами антропологического анализа по возрасту, полу, росту, цвету волос и индивидуальным особенностям каждого тела. Из Вуковара пропали тысячи человек, но найденные тела определенно принадлежали именно тем, кого вывезли из госпиталя, что подтверждалось показаниями единственного выжившего свидетеля, сумевшего выпрыгнуть из кузова едущего грузовика. Наступало время раскрыть глаза «Матерям Вуковара». Мне рассказывали, что многие из них полностью отвергали антропологическую экспертизу – ничто не могло убедить их в том, что тело принадлежит их родственнику: ни точное совпадение количества зубов, удаленных много лет назад, ни сросшиеся переломы, ни полное соответствие возраста, роста и пола. Было, однако и то, что эти женщины никогда не отвергали – это найденные личные вещи, хотя судмедэксперты считали, что эти предметы могут помочь лишь в предварительной идентификации. Одна женщина сдалась, признав, что тело мужчины принадлежит ее мужу, когда увидела ключ от входной двери своей старой квартиры, найденный в кармане его брюк. Этот факт был вначале установлен антропологическим исследованием. В конце концов «Матери Вуковара» вернулись к реальности – почти все тела были идентифицированы. Похороны проходили в течение нескольких недель, и некоторые из них показывали по телевидению. Увидев эти кадры, я не смогла сдержать слез. Мне хотелось верить, что, переосмыслив воспоминания этих женщин (и не только их) о прошлом, мы смогли изменить их будущее.