Книга О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта, страница 129 – Клиа Кофф

– У нас есть А, но нет В, нет С, но зато есть D, – но затем начал читать меню снова, теперь снизу вверх: – У нас нет D, у нас есть B, есть С, но нет А.

Я вспомнила гостевой дом в Кибуе.

Каждые выходные я с нетерпением ждала возможности потусоваться под музыку на крыше штаб-квартиры миссии ООН в Косово. Там танцевали все: наши охранники, офицеры из Международных полицейских сил ООН, сотрудники НПО, местные ночные бабочки, – радуга всевозможных танцевальных стилей. Мне нравилось бывать на крыше миссии ООН и без вечеринок – я полюбила тамошний уютный открытый ресторанчик. Это место было особенно приятным ранними вечерами, когда можно было с высоты наблюдать Призрен, – поднявшись над пыльным смогом и какофонией звуков и позволив вездесущему ветерку унести пенку с капучино. Там, наверху, я чувствовала себя настолько далекой от работы, что могла спокойно о ней говорить. Однажды вечером я рассказала Сэм о канадском документальном фильме, где речь идет о Дне одежды в Кибуе, и в частности о пришедшей с отцом девочке, которой так и не удалось найти одежду матери. Мы находились на достаточной высоте, чтобы я могла притвориться, будто задумчиво смотрю вдаль, а не пытаюсь спрятать слезы. Впрочем, найдя опору в тактичном молчании Сэм, я быстро взяла себя в руки. Я рассказывала ей еще и еще, каждый свободный вечер, который мы проводили вместе. Мы просиживали часы на террасе кофейни в старом городе, потягивая персиковый нектар при свете свечей, потому что перебои со светом сделали кофемашины большей частью бесполезными, – хотя благодаря этим же перебоям улицы стали тихими и таинственными, наполнились гуляющей молодежью, подсвечивающей мерцающими огоньками сигарет темноту, и девчонками, держащимися за руки и хихикающими, завидев мальчиков.

Когда Хосе Пабло спросил меня, останусь ли я в Косово на следующую миссию в качестве его заместителя, когда он поедет в Гаагу в июле, и я ответила «да» – из-за всех этих разговоров по душам с Сэм, из-за здоровой атмосферы на работе, прекрасной команды, из-за того, что мы наконец получили все необходимое для работы, из-за того, что все было хорошо организовано, а также потому, что и Сэм, и Жюстин будут там еще минимум месяц.

Мои опасения по поводу того, что новая должность не обеспечит меня «психологическим зонтиком», который давала работа в качестве антрополога, полностью развеялись после двух событий. Во-первых, Комиссия по жертвам возвратила семьям и представителям общины первые тела, которые мы эксгумировали и проанализировали. Я почувствовала облегчение и удовлетворение. Второе событие также было связано с идентификацией: составляя одонтограмму для тела мужчины, которым занимался Эрик, я обнаружила два сохранившихся молочных клыка рядом со взрослыми клыками, оставшимися в альвеоле – зубной лунке. Молочные клыки были маленькими и пожелтевшими, и я думала, что по этой особой примете его родственникам и друзьям, возможно, будет легче опознать погибшего. Я вспомнила Кигали, как мы сделали снимки зубов и показали семье. Я попросила нашего фотографа Алена Виттманна сделать фото зубов образца – как они должны были выглядеть при улыбке, – и передала его в Комиссию по жертвам для облегчения последующей идентификации вместе с отчетом.