Книга Топор, страница 103 – Дональд Уэстлейк

Что ж, это то, на что мы, конечно, надеялись, и Покьюли ожидал, что мы узнаем об этом до конца дня, но сначала нужно было разобраться с делом Джима Баклина. Все это время мы держались подальше от суда, но, по-видимому, адвокат Баклина присоединился к помощнику окружного прокурора в борьбе за объединение двух дел, и спор был долгим. Он, конечно, хотел, чтобы его клиент воспользовался более чистыми фалдами пальто Билли.

Но в конце концов судья вынес решение не в пользу как адвоката защиты, так и помощника окружного прокурора, и дело Баклина было передано на рассмотрение в одиночку — или, что более вероятно, позже, для заключения сделки о признании вины, — и в три часа дня нас снова доставили в суд. Марджори, Билли и я стояли перед судьей, который отличался от того первоначального слушания по освобождению под залог, в другом, но похожем зале суда. И снова это было в точности похоже на какой-то религиозный ритуал, полный тайных выражений, и мы были кающимися перед первосвященником.

Покьюли посоветовал нам не разговаривать с родителями Баклина, поэтому мы избегали их, хотя они отчаянно хотели поговорить с нами; без сомнения, чтобы убедить нас снова привязать нашего мальчика к их обреченному сыну. Я заметил их в конце зала суда, когда началось наше заседание, полных раскаяния, обиды и упрека. Я не оглядывался на них.

Судья скрепил печатью обвинительный акт. Я подумал, что Марджори упадет, когда поймет, что он только что сказал, и крепко схватил ее за руку. Судья строго выговорил Билли за его легкомыслие — прекрасное слово, — а Билли держал голову опущенной, а его ответы короткими и уважительными, и вскоре все закончилось.

Вчера без двадцати четыре пополудни с проблемами Билли с законом было покончено. То есть при условии, что с этого момента он останется честным. И в этом нет особых сомнений. Этот опыт напугал его, и он осознает, насколько ему повезло. Прямо перед ним стоит образ Джима Баклина, который показывает ему, насколько все могло быть серьезно. И он благодарен нам и не хочет нас подводить.

Мы пожали руку Поркьюли и попытались выразить нашу благодарность и осознание того, что мы вполне могли нанять гораздо худшего адвоката, а затем я отвез Марджори и Билли домой. Какое это было облегчение, почти такое же большое, как если бы я закончил все эти дела и вернулся к своей настоящей работе. И это показало мне, что если ты просто продолжаешь идти вперед, сохраняешь решимость, не позволяешь системе сломить тебя, ты можешь победить.

Я одержу победу.

Что ж, на этот опыт ушел весь вчерашний день, и сегодня был еще один сеанс консультирования. Сегодня я держал рот на замке, так как беспокоюсь, что, возможно, на прошлой неделе слишком сильно выставил себя напоказ, и я не хочу рисковать, делая это снова. Квинлан пытался прощупать меня два или три раза, я чувствовал его любопытство по поводу того, в каком направлении мы двигались на прошлой неделе, но я давал ему плоские ответы, поздравительные открытки, с которыми он ничего не мог поделать. И Марджори хотели направить разговор на наши роли в браке, для чего мы и должны были присутствовать в любом случае, так что я думаю, что не причинил себе никакого вреда.

Когда мы вернулись домой, я сделал кое-что, что давно планировал, и теперь, я думаю, время пришло. Я подготовил семнадцать своих резюме, мои собственные резюме, адресовал семнадцать конвертов бумажным фабрикам, к которым я уже обращался в прошлом, плюс Arcadia Processing, и написал каждому сопроводительное письмо, в котором говорилось, что я все еще здесь, я все еще доступен, на случай, если с тех пор, как вы в последний раз слышали обо мне, открылась какая-нибудь вакансия. Если время подойдет, мое резюме будет самым свежим в файлах Arcadia и, возможно, все еще свежим в памяти директора по персоналу Arcadia, когда там неожиданно появится вакансия. И поскольку я отправляю всю эту партию, и это за неделю или две до смерти УРФА, не должно возникнуть никаких подозрений.