Книга Топор, страница 34 – Дональд Уэстлейк

В основном это просто река, вон там, слева от меня, но часть ее явно создана человеком или изменена человеком, и это, должно быть, остатки старого канала Эри. Штат Нью-Йорк больше, чем думает большинство людей, он занимает добрых триста миль в поперечнике от Олбани до Буффало, и на заре существования нашей страны этот водоем слева от меня был основным доступом в глубь страны. Раньше здесь было много дорог.

В те дни большие корабли из Европы могли заходить в гавань Нью-Йорка, подниматься по Гудзону до Олбани и там разгружаться. Затем на смену им придут речные суда и баржи, перевозящие товары и людей по реке Мохок и каналу Эри в Буффало, где они смогут войти в озеро Эри, а затем пересечь Великие озера вплоть до Чикаго или Мичигана, и даже повернуть по рекам на юг и впасть в Миссисипи.

Несколько лет назад я смотрел какой-то специальный выпуск по телевизору, и ведущий описал что-то как «переходную технологию». Я думаю, он говорил о железных дорогах. Что-то. И идея, казалось, заключалась в том, что переходная технология была громоздким старым способом, которым люди привыкли что-то делать, прежде чем они перешли к простому разумному способу, которым они делают что-то сейчас. И еще одна идея заключалась в том, посмотрите, сколько времени, усилий и затрат было вложено в то, что было всего лишь временной остановкой: железнодорожные мосты, каналы.

Но все это переходная технология, вот что я начинаю понимать. Возможно, именно это иногда делает это невозможным. Двести лет назад люди точно знали, что умрут в том же мире, в котором родились, и так было всегда. Но не сейчас. В наши дни мир не просто меняется, он постоянно переворачивается. Мы как блохи, живущие на докторе Джекиле, который все время пытается стать мистером Хайдом.

Я не могу изменить обстоятельства мира, в котором живу. Мне выпала такая рука, и я ничего не могу с этим поделать. Все, на что я могу надеяться, это разыграть эту комбинацию лучше, чем кто-либо другой. Чего бы это ни стоило.

В Ютике я выезжаю на шоссе 8 на север. Оно ведет до самого Уотертауна и канадской границы, но я этого не делаю. Я останавливаюсь в Личгейте.

Город-фабрика на Черной реке. Процветание и фабрика покинули этот город давным-давно; больше переходных технологий. Кто знает, что раньше производилось в этой огромной кирпичной груде здания, которое сейчас гниет на берегу реки. Сама река узкая, но глубокая и очень черная, ее пересекает дюжина небольших мостов, всем им по меньшей мере шестьдесят лет.

Фрагменты первого этажа старой фабрики были более или менее сохранены, переоборудованы под магазины антиквариата, кофейни, открытки — и окружной музей. Люди притворяются, что они на работе, теперь, когда работы нет.

В моем дорожном атласе нет карты города Личгейт. Когда я добираюсь до города, уже за час, поэтому сначала я обедаю в кафе из красного кирпича, спрятавшемся за углом старого фабричного здания, а затем покупаю карту местности в карточном магазине дальше по кварталу.

(Я знаю, было бы проще просто спросить дорогу на Нижнюю улицу, но какова вероятность, что меня запомнят как незнакомца, который спросил дорогу на Нижнюю улицу незадолго до убийства на Нижней улице? Думаю, очень велика вероятность. Идея увидеть себя по телевизору в исполнении артиста по рассказам очевидцев не привлекательна.)