Книга Почему я?, страница 50 – Дональд Уэстлейк

— Как ты, Тони? — спросил Мэлоуни.

— Могло бы быть и лучше, — ответил ему Каппеллетти. — Мне не помешало бы больше людей в отделе.

Мэлоуни, разочарованный, спросил:

— Ты пришел сюда, чтобы обсудить это?

— Нет. Не сейчас. На этот раз я пришел по поводу Византийского Огня.

— Ты нашел его, — предположил Мэлоуни.

— Как я мог это сделать? — Каппеллетти воспринял вопрос буквально.

— Я пошутил, — успокоил его Мэлоуни. — Что у тебя, Тони?

— Стукач, — ответил итальянец. — Одного моего человека, по имени Абель.

— Стукача? Или твоего человека?

— Моего зовут Абель, а стукача — Клопзик. Бенджамин Артур Клопзик.

— Окей.

Итальянец тяжело кивнул головой. Черные волосы в ушах и ноздрях вздыбились; морщины недовольства залегли на щеках.

— Клопзик сообщил нам, что люди на улицах недовольны блицкригом.

На лице Мэлоуни появилась улыбка хищника:

— Хорошо, — сказал он.

— Они настолько недовольны, — продолжил Каппеллетти, — что начинают объединяться.

Улыбка Мэлоуни стала насмешливой.

— Революция? Низших слоев общества?

— Нет, — ответил Каппеллетти. — Собираются поддержать нас.

В течение нескольких секунд Мэлоуни не мог уловить смысл, но когда сделал это, то постарался от него избавиться.

— Мошенники? — переспросил он. — Бродяги, отбросы общества помогают нам? Нам?

— Они хотят спокойной обстановки. И считают, что после того, как мы получим рубин назад, мы успокоимся.

— Так оно и есть.

— Я знаю это. Они знают это. Поэтому люди собираются вместе и через своих людей пытаются отыскать рубин. Они настолько рассержены сложившейся ситуацией, что не только вернут нам кольцо, но и парня, который его украл.

Мэлоуни уставился на него:

— Тони, как перед Девой Марией скажу тебе правду. Если бы кто-нибудь другой пришел в этот кабинет и сказал мне такое, то я бы назвал его лжецом и наркоманом. Но я знаю тебя, Тони, знаю, что твоим главным недостатком всегда была безупречная добросовестность, и поэтому я верю тебе. Это проявление уважения и восхищения, с которым я всегда смотрю на тебя, Тони. А теперь я хочу узнать сотни и сотни подробностей.

— Клопзик пришел к Абелю прошлой ночью, — начал Каппеллетти, — чтобы узнать, что за улики по краже Византийского Огня есть у нас. Абель задал ему несколько встречных вопросов и таким образом они пришли к обоюдному решению. Клопзик назвал штаб-квартиру группы…

— Штаб-квартиру! Полагаю, что у них есть и воздушная разведка.

— Я не удивлюсь, — сказал Каппеллетти, равнодушно. — В подсобке бара на Амстердам-авеню. Таким образом, мы провели обыск и взяли одиннадцать мужчин, каждый с газетой длиной в обе твоих руки. И один из них предложил нашим следователям сотрудничество. Черт, если все одиннадцать парней повторят ту же историю, что и Клопзик, то мы дадим им nihil obstat (лат. «ничто не препятствует») и imprimatur (лат. официальное разрешение) и отпустим обратно на улицу.

Хорошая черта в полицейских — независимо от того насколько различны их этнические принадлежности, они всегда могут поговорить друг с другом как католики.

— Значит, вы не дали им полную индульгенцию, — сказал Мэлоуни и усмехнулся.

Каппеллетти с юмором был на «вы». Отбросив религиозные аналогии, он продолжил:

— У нас есть с ними связь и мы знаем, где они находятся.

— И они «перетрясут» преступный мир?

Каппеллетти кивнул: