Книга Куда уж хуже, страница 112 – Дональд Уэстлейк

С учетом Дортмундера, Келпа и Энн-Мэри, уже находившихся на месте, в операции, таким образом, было задействовано двадцать человек – в четыре раза больше максимума, который предпочитал Дортмундер. В результате ему приходилось снова и снова менять детали плана. Главной проблемой было обеспечить их работой, потому что все непременно жаждали принять участие в операции. И, конечно, получить свою часть прибыли.

Как, впрочем, и Лестер Фогель. Все тем же воскресным утром на его «Головном предприятии» в Хендерсоне готовился к отгрузке специальный заказ для Джона, приятеля Псевдонима.

– Ну не знаю,– переговаривались рабочие, качая головами.– Я бы так не делал.

Но, с другой стороны, им было невдомек, как собираются использовать этот спецзаказ.

Воскресное утро в Лас-Вегасе. Переполненные свадебные часовни и залы с игровыми автоматами. Яркое солнце. Тишь и благодать.

Всю дорогу Макс проспал в салоне, расположенном в корме его личного самолета, и проснулся, только когда в дверь постучал стюард со словами:

– Извините, сэр, но через десять минут мы приземляемся.

Ничего не соображающий со сна Макс недоуменно заморгал:

– Где приземляемся?

– В Лас-Вегасе, сэр. Сейчас принесу завтрак.– Стюард поклонился и закрыл дверь.

Лас-Вегас. Макс все вспомнил и улыбнулся. Лас-Вегас. Здесь у него в ближайшие два дня были запланированы встречи в связи с покупкой пары небольших кабельных телекомпаний на юго-западе, по поводу принадлежащих ему земельных участков вдоль мексиканской границы в Нью-Мексико, а также переговоры с несколькими местными политиками, которые нуждались в его юристах, советах и деньгах. И главное: именно здесь он навсегда избавится от этого проклятого грабителя!

Макс прибыл из Сиднея, с небольшой остановкой в Сан-Франциско. Он пересек двенадцать часовых поясов, угодил из воскресенья обратно в субботу, а затем, где-то над Тихим океаном,– снова в воскресенье. Биологические часы не смогли дать ответ, во сколько именно это произошло, но ему было плевать. Здесь, в Лас-Вегасе, было воскресное утро, в иллюминаторах вовсю светило солнце, а это означало, что все идет по графику, составленному Эрлом Рэдберном. Приманка в ловушке уже выставлена, и осталось только дождаться, когда мышь прибежит на запах сыра.

Макс умылся, оделся и вышел в главный салон, где заискивающе улыбающийся стюард проводил его к столу, накрытому на одну персону: белоснежная скатерть; китайский фарфор с его личным символом на гранатовом фоне; одинокая ярко-красная роза в хрустальном вазоне; стакан апельсинового сока; ароматные тосты; тонкий квадратик бледно-желтого масла на белом блюдце; земляничный джем в розетке; свернутая полотняная салфетка с кроваво-красной каймой. Красота.

Макс сел на удобный стул, и стюард тут же налил ему кофе и почтительно сообщил:

– Сейчас подадут омлет, сэр.

– Благодарю.

Вошел второй стюард со свежей прессой: «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост», лондонский «Дэйли Телеграф». Он положил газеты у правой руки Макса и удалился.

В иллюминаторе открывалась плоская безрадостная картинка: серые взлетно-посадочные полосы, коричневая мертвая земля и казавшиеся бесцветными постройки аэропорта. Макс снова улыбнулся, поскольку он был надежно изолирован от всего этого.

– Во сколько садимся?

– В три двадцать, сэр. Ваша машина будет к четырем. Я пойду за омлетом, сэр.