Книга Держи ухо востро!, страница 51 – Дональд Уэстлейк

Вот почему, в пику удобствам современной фото-аппаратуры, Медрик и отступал все дальше и дальше по времени, пока не остановил свой выбор на переносной фотокамере 1904 года Рочестер Оптикал Пиерлес 8x10 с корпусом из красного дерева, никелированной отделкой и черным кожаным гофром.

— Негатив выходит полноразмерный, никаких тебе расширений, полная детализация!

— Звучит круто, — поддакивал Дортмундер, которому до всего этого дела было чуть больше чем никакого.

В конце обеда Дортмундер каким-то непонятным образом умудрился оплатить их счет сам и полностью. А когда они вернулись к Медрику, Джон потерял счет времени на два с половиной часа за джином, криббиджем^[4]и скрабблом^[5]ровно до момента как стукнуло пять минут пятого.

— Пусть фартук свой наденет, — ухмыльнулся Медрик, выстраивая слово на двухочковом поле.

Наконец он позвонил в бар.

— Ролло? Медрик. Солнечно и жарко, а ты чего хотел?! Слушай, тут у меня один из тех парней с задней комнаты. Он говорит, что какие-то гангстеры убивают заведение. Ага… Да… Ага… Хмм… Ага… Да…

Дортмундер уже собрался было встать и выйти на задний двор полюбоваться на камеру пару часиков, но Медрик неожиданно закончил разговор.

— Пока, Ролло.

Дортмундер сел на место и уставился на Медрика, который мрачно смотрел в ответ.

— Ролло говорит они сегодня ночью все вывозят.

Стоял августовский ранний вечер, когда из Питтсбурга сначала на федеральную трассу 79, а потом на восток по 80-ой, огибая Пенсильванию, выехал большой грузовик.

Вместительный фургон был пуст, но трасса была хорошей, хоть и проходила через Аппалачи, так что его не сильно колыхало. Водитель в салоне сидел один. Это был широкоплечий парень в белой футболке и черной бейсболке. Он вел машину, придерживаясь стабильных восьмидесяти миль в час, что несколько превышало лимит скорости, однако его это совсем не беспокоило — он слушал кантри музыку, перескакивая с одной радиостанции на другую. Время от времени садящееся солнце слепило его в зеркале заднего вида, но движение на дороге было умеренным.

Ко времени, когда грузовик достиг границы Нью-Джерси, стало уже темно, и движение — в менее, чем ста милях от Нью-Йорка — оказалось гораздо плотнее, но водитель все еще большую часть доверял системе круиз-контроля. Станция из Бергена, Нью-Джерси, сообщила о том, что наступила полночь, и сразу после этого сообщения он уже въезжал на мост Джорджа Вашингтона над Гудзоном и дальше на Манхэттен, где и закончилась легкая дорога.

На улицах города проезд грузовиков не был предусмотрен, так что ему приходилось самостоятельно крутить руль, переключать передачи, сворачивать и тормозить, срезать углы и маневрировать; короче из кожи вон вылезать, только чтобы выбраться с федеральной трассы 95 на 168 улицу на Бродвее.

Оттуда путь уже был прямой, но по-прежнему не легкий. Этот водитель, всю жизнь водивший грузовики, практически никогда не заезжал в большой город, поэтому и ненавидел Манхэттен, впрочем, как и все водители грузовиков. Через каждые пятнадцать дюймов новый светофор и ты просто не успеваешь даже переключить передачу, как уже пора жать на тормоз!

К тому же невзирая на время суток в Нью-Йорке всегда было оживленное движение. Стремительные такси, развозки-фургоны и даже агрессивные провинциалы на своих провинциальных авто. В отличие от нормальных людей во всем мире, которые испытывали перед большим автофургоном на дороге некоторое уважение, даже граничащее со страхом, водители Нью-Йорка практически имели наглость даже противоречить ему. Его обгоняли, зажимали, и даже смели зайти так далеко, что сигналили ему. Эти люди на маленьких машинках, — думал про себя водитель грузовика, — наверное возят на заднем сиденье адвокатов.