Книга Держи ухо востро!, страница 72 – Дональд Уэстлейк

Хьюберт Стоунворси, исполнительный вице-президент Отдела кожаных изделий Ропер-Хэсти. Хьюберт Стоунворси. Почему это имя с экрана так зацепило Алана? Может это…

Он напечатал имя в блокноте, закрыл браузер, и открыл другой файл. Там у него была собрана вся — имеющая отношение к делу и не касающаяся его — информация о бывших женах Престона Фэавезера. И сразу же нашел то, что искал: второй в списке стояла Хелен, бывшая Феавезер, ныне — Стот, урожденная — Стоунворси.

Это должен быть ее брат! Хелен Стот использовала своего брата, чтобы прикрыть настоящую личность Пэм Броссард от Престона. Но с какой целью?

Пэм тут не просто так, определенно. Но зачем? Она здесь не для передачи юридических бумаг. Конечно, она могла бы наснимать компрометирующих фотографий или чего-то подобного, если бы захотела, но Алан прекрасно знал, что Престон отмахнулся бы от такого рода претензий со смехом, да еще и попросил бы себе пачечку на память. Так зачем же здесь эта женщина?

Что бы там ни было, но это надо сейчас же рассказать Престону. Взяв с собой лист с именем Хьюберта Стоунворси на нем, Алан вышел через стеклянные раздвижные двери, спустился с крыльца и поднялся на крыльцо соседнего номера. Жалюзи на стеклянной двери в номере Престона были наглухо закрыты и на стук ему никто не ответил. Престон может быть с ней? Вполне.

Ну и ладно. Они встретятся за ланчем, если не раньше.

Вернувшись к себе, Алан продолжил чтение Достоевского.

Этот Бьюик Бродсворд золотисто-зеленого цвета был не новый и определенно не классический, но именно его вел в это солнечное августовское утро среды Стэн Марч, направляясь в «Подержанные машины Максимилиана», что находятся так далеко за чертой Бруклина, и наверное даже Квинси, что там автобусы еще на дровах ездят.

И был он весь вот в такой своей последней потрепанной славе прошлых лет. Розовая шпатлевка, покрывающая когда-то черную основу, придавала этой большой машине налет уныния и обветшалости; кричала о плохом обращении с нелюбимым драндулетом, готовым к последнему пробегу в своей жизни. Или может этот автомобиль уже свое отбегал. Ленточка треугольных разноцветных флажков телепалась над этом ведром запчастей, и даже написанные на стеклах слова — «Годный аппарат!» и «Особая цена!», совсем не разгоняли ауру безнадежности для такого рода машин.

Стэн свернул в узкий переулок и привел свой неудачный образец антологии автомобилестроения к зданию, покрытому розовой же шпатлевкой. У которого уже была припаркована одна машина, но из совсем другой оперы. Во-первых, это был автомобиль нынешнего тысячелетия. Во-вторых, на нем не было ни царапин, ни вмятин. И это был чистый и сверкающий классический седан. И в-третьих, номера на нем были из Нью-Джерси.

Стэн поставил Бьюик за этим аристократом, отметив, что в нем не было видно никаких личных вещей, и даже ключей в замке зажигания. Он прошел мимо в офис.

С точки зрения анонимности, интерьер внутри был великолепен. Стены — серые, и два стола тоже серые. За большим сидела работница Максимилиана — тощая, грубая женщина с вытянутым лицом по имени Харриет. В данный момент она стремительно печатала что-то на автомобильном бланке. Печатная машинка Ундервуд, на которой она работала, была такой громоздкой, черной и древней, что казалось досталась ей в качестве военного немецкого трофея.