Книга Грабители, страница 26 – Дональд Уэстлейк

– Понимаю, что тебя волнует, – кивнул Мак-Кей. Облачившись в нижнее белье, он подошел к открытому шкафу и снял с вешалки белую рубашку. Застегивая пуговицы, он продолжал рассуждать: – Если мы нападем на них неожиданно, то нам предстоит всего лишь угнать фургон.

– Всего лишь? – переспросил Паркер.

– Ты понимаешь, о чем я говорю, – ответил Мак-Кей, доставая из шкафа брюки. – Может, это непростой угон, но угон машины все равно остается угоном. – Держа в руках брюки, он повернулся к Паркеру: – Подумай об этом. Двадцать одну картину везут в фургоне по шоссе.

План Мак-Кея напоминал несостоявшееся дело с Сан-Симеоном с той только разницей, что на этот раз напасть на фургон, перевозивший картины, планировалось не в горах, где практически нет дорог, а на оживленном шоссе. Даже Боб Биглер призадумался бы над этим.

– Нелегкая задача, – повторил Паркер.

– Но стоящая, – возразил Мак-Кей.

– Триста семьдесят пять тысяч, – уточнил Паркер.

– Откуда ты взял эту цифру? – нахмурился Мак-Кей.

– Вот, в этом проспекте сказано, сколько платили владельцы за каждую картину, – ответил Паркер, доставая из кармана каталог выставки.

– Ах это! Данные двухлетней давности, – возразил Мак-Кей.

– В основном да. Ну и что?

– Гриффит сказал мне, что сейчас они тянут на полмиллиона, – пожал плечами Мак-Кей, натягивая брюки. – Картины все время поднимаются в цене, – объяснил он с таким видом, будто всю жизнь занимался торговлей картинами. – Как ценные бумаги, понимаешь?

– И сколько мы получим? – поинтересовался Паркер.

– Сто тридцать кусков на всех, кто участвует в деле. •

– Откуда взялась эта цифра? – нахмурился Паркер.

Мак-Кей, уже облаченный в брюки, потянулся за галстуком.

– Гриффит начал со ста штук, – ухмыльнулся он. – Моя стартовая цена была двести, вот мы и сторговались.

– Гриффит выиграл, – заметил Паркер.

– Да, знаю, – еще веселее ухмыльнулся Мак-Кей. С галстуком в руках он подошел к зеркалу, висевшему над комодом. – Но он – хозяин, понимаешь? Я воровством зарабатываю на жизнь, а он – торговлей. – Мак-Кей пожал плечами, внимательно следя в зеркале за своими руками, завязывавшими галстук. – Ты же не думаешь, что я трудился ради тридцати кусков?

– Именно так и получилось, – возразил Паркер.

– Признаюсь тебе как на духу, – сказал Мак-Кей, покончив с галстуком и отвернувшись от зеркала. – Мы двадцать минут договаривались о цене, а я все время думал: «Мне надо дожать этого типа до ста пятидесяти, потому что это средняя цифра между нашими начальными ставками». Но немного погодя мне пришла в голову другая мысль: «А что, если в деле будут пять человек? Тогда всего один доллар из пяти, за которые я сейчас дерусь, достанется мне». Мы дошли до ста тридцати, и я обалдел от всей этой болтовни: туда-сюда, туда-сюда, для Гриффита это любимое занятие, а меня с души воротит. Так ради чего я бьюсь? Ради двадцати лишних кусков. А что придется на мою долю? Четыре куска, если нас будет пятеро. Так на черта мне вся эта тягомотина? Ради четырех кусков? Подумал я так и сказал: «Ладно, пусть будет сто тридцать, черт с ним». Ухмыльнувшись, он развел руками и, отвернувшись от Паркера, направился к шкафу за курткой.

– Мне надо повидаться с ним, – заявил Паркер.

Мак-Кей нахмурился, натягивая куртку.

– Гриффиту это не понравится, Паркер, – возразил он. – Гриффит предупредил меня, что ему нежелательны лишние контакты; он рассказал мне о деле – и точка. Если справлюсь с заданием, доставляю ему картины и получаю деньги.