Книга Демонская кровь Маргариты, страница 15 – Ольга Ильина

В третьей коробке оказались как раз игрушки, но не на елку, а просто старый мишка с оторванной и дважды пришитой лапой, слоник без хобота, пирамидка-попугай и кукла Маша, которую я, дорвавшись до ножниц, подстригла когда-то под мальчика. Помню, я рассказывала этой кукле свои детские секреты и плакала вместе с ней, когда соседский мальчик, Леша, который мне так нравился, начал гулять с другой девочкой. Я поведала кукле, как меня предала подруга Оля, которой я доверяла, как самой себе.

Я приглашала ее в гости, ходила к ней, делилась одеждой и игрушками, и очень сочувствовала, когда ее мама заболела. А однажды она рассказала Маринке, с которой встречался предмет моих детских грез, что я в него влюблена. Конечно, злобной девчонке не понравилось, что я неровно дышу к ее парню, и она высмеяла меня на глазах у всего двора, но самое страшное — на глазах у Леши. Мой мир тогда померк. А Оля стала ходить хвостиком за Маринкой и всячески ей угождать.

Как же я тогда плакала, целый день изливала свое подростковое горе кукле Маше, пока бабуля не пришла и не сказала — я как сейчас слышала ее голос: «Тю, нашла, из-за чего расстраиваться. Подруга предала, да тьфу на нее. Если не оценила твоей дружбы и преданности, так ей же хуже. Думаешь, этой вертихвостке Маринке нужны друзья? Нужна твоя Оля?»

— Бабуль, она мне нужна, — прошмыгала носом я в ответ.

— Глупости! Разве станешь ты есть червивое яблоко? Вот именно, не станешь. Так разве червивая дружба тебе нужна? А о мальчике не переживай. Придет время, когда не ты с него глаз сводить не будешь, а он с тебя. И еще вопрос — нужен ли он тогда тебе будет?

— Да он даже не знает, что я существую.

— Дай время, цветочек. Дай себе время. И ты обязательно расцветешь.

Бабуля ошиблась. Я так и не расцвела. Завяла после ее смерти и стала не живой, а сушеной маргариткой.

Олю я с тех пор не замечала, а спустя совсем недолгое время ее родители продали квартиру и переехали. Больше в нашем дворе она не появлялась. А вот Маринку я часто встречала и сейчас.

Бабуля была права в одном: Маринка была вертихвосткой. И Леша мой был ей совсем не нужен. Помню, я одиннадцатый класс заканчивала, а она уже с другим под ручку ходила и на скамейках у подъезда песни горланила в компании таких же, как она, недалеких людей. Еще через год она уже не горланила, зато горланила ее лялька.

Теперь Маринка работает в магазине за углом уборщицей, и как может, или не может, воспитывает дочь. Правда, меня она по-прежнему не уважает и считает старой и никому не нужной девой. А я смотрю на нее и думаю: ну и пусть! Зато я в тридцать при всех моих недостатках выгляжу максимум на двадцать пять, а она страшная, нечесаная, наглая бабец, с узкими злыми глазками, стойким запахом перегара и немытого тела. Ее только ради Зои и держат, жалеют мамашу-алкашку. Лично мне ее не жаль, жаль дочку, у которой глаза умные и голова светлая. Глядя на такую мамашу, я всерьез размышляю, что Зое было бы лучше в приюте.

А Леша… о его судьбе я знала мало. Когда Дима так со мной поступил, я перестала обращать внимание на парней. Даже думать о них не могла. Я тогда сильно болела. Как-то очень сильно. Бабушка даже возила меня к подруге в глухую деревню под Нижним Новгородом. Подруга ее, тетя Нина, была то ли ведьмой, то ли знахаркой. И она почти год меня выхаживала. Говорила, что душевные переживания так с моим организмом пошутили, что он почти перестал работать. Я даже пару раз чуть с богом не встретилась, еле выходили.