Книга Сокровище Змея, страница 119 – Екатерина Гичко

Две недели назад началось её обучение. Прибыли три учителя: по языку, законодательству и истории. Роаш решил, что стоит начать с трёх главных аспектов, которые дают наиболее полную картину о любой стране. Так что вся первая половина дня у Дариласы была занята учёбой.

Ей нравилось учиться. Наги, преподающие закон и историю, общались с ней на давриданском. Учитель же по языку для более полного понимания говорил на нордасском.

Дариласу всегда поражало, что обычный наг мог знать, помимо своего языка и давриданского – княжество Шаашидаш всё же находится в Давридании, – ещё несколько языков. Понимание к ней пришло само, она даже спрашивать никого не стала о причинах: когда так много живёшь, грех не попутешествовать по миру всласть. И знание языков здесь очень пригодится.

Наагатинский язык оказался совсем не похож на те языки, что принцесса уже знала. В нём было много шипящих звуков, иногда так сходных друг с другом, что девушка бессильно смотрела на учителя, не зная, что делать. Чтобы различать тональности, нужен был воистину музыкальный слух. Музыкальный слух, может быть, у неё и имелся, но абсолютно не развитый. Преподаватель в ответ на её панические взгляды понимающе улыбался и не уставал повторять, что со временем она научится.

И Дариласа училась. Они как раз изучили витиеватый алфавит нагов, затронули тему некоторых символов, перешедших из древнего языка нагов и наагашехов и означающих сразу целые слова. Эти символы встречались нечасто, и с каждым веком всё больше и больше выходили из употребления.

Писать витиеватые буковки наагатинского языка было очень неудобно. Преподаватель, как и наагариш Делилонис, весьма скептически отнёсся к художественной манере Дариласы. Большинство букв у неё смахивали на жуков и полудохлых змей, завернувшихся в висельные петли. Принцесса мрачно думала, что если бы ей дали кинжал и материал для вырезки, то оружием бы она нарезала буковки куда красивее и ближе к оригиналу. Непривычна она выводить витиеватые загогулины графитом.

На прошлой неделе они перешли к произношению. Роаш не стал скрывать от преподавателя, уважаемого господина Шадиара, что его воспитанница не любит говорить, но на уроках будет стараться. Он выставил учителю условие, чтобы тот не распространялся о том, что девочка может разговаривать: ей так спокойнее. Все, кому нужно знать правду, всё равно об этом уже знают.

Соврал, конечно. Об этом по-прежнему знали только он сам и Ссадаши. Вот Ссадаши обычно и сидел в коридоре у дверей комнаты, в которой проходили занятия.

Ссадаши, кстати, теперь находился с ней практически постоянно. Чем сильно раздражал Роаша. Наагариш, не воспринимавший сперва парня как потенциального поклонника, начал подозревать молодого нага в сердечной склонности. У него появился страх, что тот охмурит Дари, и всё! Не будет у него больше воспитанницы!

Но Ссадаши был не очень прошибаем на разные там недовольства. Он сам вечно всем недоволен. Поэтому лёгкую вражду наагариша он переносил спокойно и даже наплевательски.

Следующий, с кем молодой наг успел столкнуться на почве лёгкой вражды, был Вааш. Виной тому стал ехидный язык парня и его несдержанность. В итоге у Вааша стали чесаться руки «приголубить сморчка бледного». В такие моменты Дари осуждающе смотрела на парня, он смущался и неохотно извинялся. Тем и отсрочивал «приголубливание».