Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 142 – Екатерина Гичко

– Почему мама нас бросила? – синие глазки налились слезами, и Иия шмыгнула носом.

– Мама бы никогда нас не бросила. Она же нас так любит.

– Тогда почему её нет? – всё сильнее заливалась слезами дочь.

Винеш, услышавший всхлипы, заскочил в комнату, но Иер взглядом поспросил его не трогать Иию.

– Прости меня, моя славная, – Иерхарид с трудом сглотнул ком. – Я виноват. На нас напал злой колдун. Я был слишком слаб и позволил украсть маму. Но как только я встану на ноги, я обязательно верну маму.

– Вернёшь? – Иия доверчиво распахнула глазёнки. – Правда?

– Да, – Иер едва смог вздохнуть, так сильно скрутило горло.

– Это злой колдун заставил тебя болеть?

– Да, именно он.

– А Риш может его победить?

– Риш старается, но на бой должен выйти я.

– Но у папы же теперь одно крылышко? Как он будет драться?

– Колдун без своей силы ничего не может. Лишу его волшбы, а дальше и с одним крылышком уложу. Он же честно драться совсем не умеет.

– Папочка такой сильный, – девочка вновь прижалась к его животу, но Винеш поспешил её поднять и с натянутой улыбкой проговорить:

– Папе надо отдохнуть. Пойдём, я отведу тебя к братьям. Риш и Зиш собрались на охоту за ежами.

Ласково рокоча, лекарь унёс девочку. Вернулся он довольно быстро и замер на пороге, не в силах сделать ни шагу.

По лицу Иера текли слёзы.

– Прости, хреновый, видать, из меня лекарь, – Винеш подошёл ближе и тяжело опустился на стул.

Больше месяца прошло, а подвижек в лечении не было. Винеш осунулся, посерел и пожелтел, кожа на лице обвисла, глаза помутнели, но отвоевать Лийришу у мира мёртвых не получалось.

Они просидели в тишине несколько минут, когда в гостиной хлопнула дверь и в спальню, решительно чеканя шаг, влетел Риш.

– Я не понял, о каком колдуне говорит Иия? – грозно вопросил он, сверкая жёлтыми глазами, но, увидев понурившегося лекаря и залитое слезами лицо отца, осёкся.

– Прости, я не могу сказать правду, – глухо выдохнул Иер.

Риш тихо выругался, взлохматил отросшие волосы и уселся прямо на пол, раздражённый, но не осуждающий.

Солнечный луч полз по закрытым векам, выкрашивая темноту в красно-розовый цвет. Риш наслаждался мимолётными секундами спокойствия. Секундами, когда душа и сердце уставали страдать и терзания отступали, давая краткую передышку. Когда наступал краткий отдых от государственных дел и где-то рядом играли и смеялись Иия и Зиш. Узээриш приоткрыл один глаз, убедился, что с братом и сестрой всё хорошо, и вновь зажмурился, пытаясь поймать ускользающее спокойствие. И досадливо вздохнул. Упустил!

Открыв глаза, молодой хайнес с раздражением осмотрелся. Он сидел на скамеечке в парке Вотых и следил за детишками: братом и сестрой и заодно несколькими мелкими отпрысками хозяев парка. В воздухе разливался удушающий летний зной. Ветви деревьев порой шевелились от прохладного ветра, и тот приятно обдувал вспотевшую шею. Риш неожиданно заскучал по небу. Почти два месяца он провёл на драконе, летая в Сумеречные горы. Высоко в небе, да и в самих горах было не в пример прохладнее, чем на равнине, и он страдал от духоты. Дети же, казалось, никакой жары не ощущали и с воплями гонялись друг за другом.

Вернулся Узээриш всего четыре дня назад и, окунувшись в накопившиеся государственные дела, ощутил, что был не в выматывающей поездке, а на отдыхе.